История частной жизни. Том 5. От I Мировой войны до конца XX века

В1932 году Жорж Моко отмечает, что в особенности девочки очень быстро адаптируются к нормам общества, где им предоставляется большая свобода. Быстрой и эффективной ассимиляции детей мигрантов способствовала начальная школа, где царили часто травмирующие авторитарные порядки и властвовали учителя-ксенофобы, о чем вспоминают Анна-Мария Блан и Жерар Нуарьель. «Все опросы, проводившиеся среди учителей, показывали, что маленькие итальянцы ассимилировались быстро и без проблем»⁵⁴. То же самое касалось и польских детей—это подтверждается тем, что, повзрослев, многие из них стали священниками и учителями. Множество детей иммигрантов получило образование во французской системе образования, эффективность которого оказалась, таким образом, весьма высока. Жан Вильмен де Мутье писал: «Надо признать, что люди ассимилируются просто прекрасно. Оглядываясь назад, я не могу понять, как это происходит: сюда приезжали итальянцы, ни слова не понимавшие по-французски, но их дети ходили в школу, воевали и очень часто попадали в плен. Они французы в большей мере, чем я. Они не были обязаны это делать, но делали. Поразительно видеть это»⁵⁵. Ф. Маттене писал в 1931 году: «Итальянцы ассимилируются лучше всех—без сомнения, благодаря тому, что у нас с ними общие латинские корни; их дети ходят в наши школы, говорят исключительно на нашем языке, часто имеют аттестат об окончании школы и ничем не отличаются от своих товарищей, родившихся во французских семьях: у них наши вкусы, наши нравы, а в двадцать лет они записываются в новобранцы».

По прошествии времени становится понятно, что ассимиляция детей итальянских и, в меньшей степени, польских мигрантов, несомненно, обогатила французскую нацию. При этом не стоит забывать враждебность и презрение, с какими долгое время относились к «макаронникам» и «пшекам».

ПОСЛЕВОЕННОЕ ВРЕМЯ.

МИГРАНТЫ ИЗ СТРАН МАГРИБА

После войны наступил новый этап иммиграции. На смену полякам и итальянцам пришли испанцы, португальцы, югославы, турки, выходцы из Северной Африки. Последние составляют в настоящее время наиболее многочисленную группу. Изменилась сама природа миграции: доля тех, кого на чужбину гонит голод и нищета на родине, сократилась в пользу миграции, ставшей для многих формой социальной мобильности. Если нелегальная иммиграция, вызванная нищетой, не исчезла полностью—трущобы на парижских окраинах, населенные в основном мигрантами, но не только ими, существовали вплоть до конца 1960-х годов,—то в «золотой век» французской экономики, с 1950 по 1975 год, коренным образом изменились материальные условия жизни французских рабочих, в том числе мигрантов: современное жилье, несравнимое с довоенным, бытовая техника—все это способствовало уравниванию материальных форм повседневной жизни, в то же время не вызывая единообразия в жизни частной. Для мигрантов, живущих семьями, частная жизнь остается, как и в предыдущий период, специфической, тем более что контроль со стороны «землячества» силен, и такие области частной жизни, как еда, стиль отношений в семье и с другими членами сообщества, а также отношения между мужчинами и женщинами, изолированы от общественной жизни в целом, в частности от жизни профессиональной.

Давление социальной группы и индивидуалистские тенденции в поведении Эту трансформацию лучше всего иллюстрирует пример иммигрантов из стран Магриба. За первой фазой иммиграции, в ходе которой приехавший на работу человек оставляет себе сумму, необходимую на питание, а большую часть заработанных денег отправляет на родину, следует вторая. Теперь все меняется, и большая часть денег оставляется себе, а родным отправляется в лучшем случае сумма, достаточная для пропитания. Мигранта обвиняют в неблагодарности, используют все средства, чтобы укрепить его связи с семьей и оправдать требования денег. Если человек женат, его жена и дети остаются в качестве заложников под присмотром свекра или братьев мужа, и это становится самой популярной мерой для обеспечения денежных поступлений. Иммигранты постепенно ассимилируются во французском обществе. Те, кто уехал в детстве и юности, более образованны, чем мигранты первой волны. Начальная школа научила их языку и привила ценности французского общества. Они подвергаются соблазну узнать о нем больше, выйти из сегрегации, навязанной предшественниками самим себе, и столкнуться с той, что теперь предлагает им общество. Индивидуалистское поведение создает напряжение в отношениях с привычными родителям устоями или даже разрыв с ними, но при этом не делается попыток интеграции. Некоторые переходят от жесткой экономии к потреблению. По примеру рабочих-французов они покупают себе выходную одежду, постепенно начинают выходить в город, в кафе, в кино, по субботам — на танцы. Однако здесь они порой сталкиваются с жестокими проявлениями расизма, что заставляет их вернуться к своим.