История дьявола

В этих довольно опрометчивых и претенциозных словах сквозит явное желание разбудить честолюбие Хлодвига и поставить церковь выше королевской власти. Увы, а может быть, к лучшему, что мы так и не покорили все государства, и в 1993 году население Франции составляло всего лишь 1,2 % населения мира. К когорте более или менее зарвавшихся церковников присоединились и другие прелаты. Так, два с половиной столетия спустя архиепископ Рабан Мор[798] превзошел в своих высказываниях самого Св. Ремигия:

«К концу времен (по-видимому, эта тема особенно волновала людей и вызывала у них священный ужас) потомок королей франков будет властвовать над всеми королевствами, ранее входившими в состав Римской империи. Этот король станет последним и самым великим повелителем на земле. По окончании славного правления он направится в Иерусалим и оставит корону и скипетр у подножия горы Елеонской в Гефсиманском саду. Вот так закончится история Святой Римской империи и христианства»[799].

Видали? Немало воды утекло с той поры, как распалась Святая Римская империя, а конец времен так и не наступил. Однако не это было главным; ведь сказать можно все что угодно, и досужие сплетники еще бы долго судачили, если бы французские революционеры не свернули шею этим болтунам, а заодно и тысячам других ни в чем не повинных людей. В мрачную эпоху средневековья было немало законников, которые, стараясь не отстать ни на шаг от мифотворцев всех мастей, вносили свою лепту в составление бесконечного списка демонов с указанием их проделок и связанных с ними преступлений. Не вызывает сомнения, что все эти преступления были такими же вымышленными, как и сами демоны.

Так, доминиканец по имени Николас Эймерик, подвизавшийся в XIV веке в роли главного каталонского и арагонского инквизитора, власть которого распространялась также и на Валенсию и Майорку, написал мерзкий труд под названием «Руководство для инквизиторов» (Directorium Inquisitorum). Надо сказать, что предшественник пользовавшегося мрачной известностью Торквемады[800] Эймерик также вошел в историю, как самое страшное чудовище из всех, которых породила эта поистине дьявольская машина, какой была инквизиция: его жестокость внушала в народе такой страх, что церковь была вынуждена отказаться от его услуг. В первой части своего «руководства» Эймерих описывает три разновидности культа дьявола: поклонение, состоявшее в восхвалении дьявола и самобичевании в его честь, смешение имен демонов с именами блаженных, «использование круга или некромантии, любовных напитков, колдовских колб и волшебных колец». И вот все те же кольца оказались темой французских судебных новостей в начале девяностых годов нашего столетия[801].

Самое печальное заключалось в том, что в те далекие времена подобный вздор считался противоправным действием, нарушавшим закон, и стоило только донести куда следует о том, что кто-то восхвалял дьявола или же не совсем обычно себя вел, как того человека тут же хватали и волокли на костер. Ибо на страже закона стояла инквизиция, действовавшая с IV века, хотя официально была учреждена в 1184 году буллой папы Луция III при поддержке императора Фридриха I Барбароссы[802]. Так, светская власть, оказавшаяся на службе у инквизиции, обрушилась всей своей мощью на еретиков и раскольников, и с той поры регулярно отправляла в ссылки, конфисковывала собственность, разрушала жилища, предавала анафеме, лишала гражданских прав и, конечно, при «отягчающих» вину обстоятельствах, приговаривала к смертной казни с благословения папы Иннокентия III. Однако конфискация имущества у одних приносила огромные барыши другим.

В самом деле, с 1054 года формально отделенный от Восточной церкви католический Рим стремился стать полноправным наследником языческого Рима, творца и блюстителя имевших мировое значение законов. А для этого он должен был обладать политической и финансовой властью.

Причины последовательного ужесточения властей, приведшего к учреждению инквизиции как института власти и введению смертной казни, очевидны: во всей Европе в результате союза короны и церкви, основанного на божественном праве и религиозном посвящении, враг одних стал ipso facto противником других. Если любое раскольничество и всякая ересь представляли угрозу для церковной власти, они в то же время расшатывали троны христианских царей и королей. Так, с X по XII век процессы над «колдунами» устраивались не только по инициативе церковников, но большей частью инспирировались власть предержащими, опережавшими действия духовенства. Принимая решения, светская власть легко манипулировала законами, тем более что такое чувство, как милосердие, и вовсе было ей чуждо. Следует подчеркнуть, что введение смертной казни в качестве меры наказания для раскольников, еретиков, «колдунов» и «ведьм» противоречило мнению святого Иоанна Хризостома[803], который заявил, что «предать еретика смерти означало бы совершить на земле ничем не искупимое преступление»[804].