История довоенного Донбасса в символах. Точки

– Тук, тук, тук, – выразительно произнесла Анжела. Егору стоило труда задуматься, отчего её не видно в коридоре, но, прежде чем Егор разгадал эту загадку природы, в кабинет прошёл Антон с выражением невероятно самодовольным; Анжела вошла следом. Какое выражение было на её лице, Егор не обратил внимания. Его заинтересовало нечто иное: Анжела и Антон представил пред ним, держась за руки.

Как школьники.

Как двое влюблённых.

Это просто не могло случиться в системе, предоставленной для существования, таким, как Антон. Должно было быть игнорирование офисной шлюшки Анжелики, грязные подробности о контакте с ней – от Антона, во время перекура, после перекура – слёзы, рыдания, возможно – пощечина…

– Ты на свободе. Поздравляю, – на редкость свежим голосом произнёс Антон, и церемонно поклонился.

– Егорушка какой-то уставший, – сказала Анжела. – Может ему отпуск попросить?

– Настоящий мужчина и в отпуске найдёт себе достойное занятие, – обронил Антон, и усмехнулся так многозначительно, что Анжела по возможности незаметно стукнула его локтем в бок…

Стукнула так, как будто они были женаты уже несколько лет.

Это переходило все границы.

Остроумничанье должно было продолжиться, но в коридоре гулко зазвучал директорский тембр, и Антон нарочито громко провозгласил:

– Так я к вам зайду, Егор Михайлович, после обеда, как и договаривались…

«После обеда меня здесь уже не будет», – подумал Егор, потому что говорить вслух ему вдруг стало невероятно лень. Он вновь зацвёл деревянной улыбкой – очередным посетителем вышел Матвеич.

Улыбка ушла впустую.

Солярисов директор не поинтересовался итогом свидания с налоговиками, не справился о «разминировании». Подобное Егор видел впервые: матёрый шестидесятник выглядел, как провинившийся школяр. В руках его был лист бумаги, ослепительно белый, приторно хрустящий.

– Сам не ожидал. В первый раз – и такое… Да-а, тонкая наука – психология…

Поначалу Егор и не пытался вникнуть в смысл сказанного, тупо смотрел, как лист лёг перед ним на стол, ожидаемо оказавшимся белым-белым. Егору казалось, что это – прорубь, вот сейчас он окунёт туда голову, вынырнет купельным младенцем… Белое полотно разлинеилось полосами текста.

Графа «рекомендую» безжалостно и деловито заявляла: уволить в связи с эксцентричностью и непредсказуемостью. Под всем этим шедевром роскошно было резюмировано: дипломированный специалист, А. Серебрякова.

– Какого… – начал Егор, но Матвеича в кабинете уже не было. Он ждал реакции Егора, – раскрыл нараспашку дверь своего кабинета, предупредил Зойку-секретаршу, убрал подальше тяжёлые и острые, и колющие предметы.

– Матвеич, бред, ведь полный бред, кому вы больше доверяете – мне, или этой…

– Заелозили, работнички, всех к ногтю прижму, уволю к чёртовой матери! – ликовал Матвеич, а глаза на небритом лице сверкали добродушием, светились отеческой насмешкой.

– На кой чёрт тогда звали? – устало спросил Егор, выбрасывая доклад психоаналитика в корзину.

– Чтоб не зарывались, – пояснил Матвеич.– А то попривыкали в кабинет без стука, с блядьми – на совещания…

– Ясно, – произнёс Егор…

… Количество папок на столе не уменьшилось, но разделилось: теперь справа высилась стопа с личными делами «отработанных» сотрудников, слева скудно осталось две, или три.

Дипломированный специалист А. Серебрякова была в том же самом свитере, в каком Егор видел её минувшей ночью, и потому предъявлять претензии было особенно затруднительно. Егор вошел, памятуя директорские нарекания, предварительно постучав.

– Доброе утро, – с трудом сдерживая ярость, произнёс Егор.

– Здравствуйте, Егор… – Настя безошибочно выдернула из правой стопки необходимую папку. – Егор Михайлович, – закончила она.

– Значит, «в связи с эксцентричностью, и непредсказуемостью», – процитировал он.

– Я думала, стоит ли добавлять «агрессивность», – задумчиво протянула девушка, – решила, что не стоит. С вас и так достаточно…

– Скажите, вы не знаете, сколько всего на свете психоаналитиков? – спросил Егор, облокотившись на стол.

– Понятия не имею. Зачем вам?

– Хочу вас всех уничтожить.

– Ага, – понимающе кивнула Настя, и, вынув копию своих наблюдений, размашисто добавила: «агрессивен».

Папка закрылась.

– Вот так, – сказала девушка, и с вызовом заглянула ему в глаза:

– Как вы теперь со мною поступите, – толкнёте под колёса метро?

– Лучше яд, – вкрадчиво произнёс Егор.

– И не нужно думать, что, если я чем-то схожа с вашим школьным географом, значит можно позволять тебе всё и вся…

Он хрипло рассмеялся, и встал со стула.

– К тому же у вас назначено, – Настенька открыла свой ежедневник. – Сегодня… Да, сегодня вечером.

Глаза Егора от удивления полезли на лоб.

– Нечего обольщаться – я буду не одна, – успокоила его девушка. Секунду подумав, Егор отозвался:

– А я тоже…

IX