История дождя

Мой отец мог прочитать стихотворение пять или шесть раз, даже больше. Снова и снова читал он сдержанно, но сосредоточенно, строки, поднимающиеся, будто лествица[627] или молитва, и в какой-то момент откладывал книгу и погружался в полное безмолвие. Он сидел, наклонившись вперед, не отводя глаз от страницы. Я не двигалась. Комната сжималась. Ветер грохотал дождем по шиферу, провисший провод телевизионной антенны хлестал по крыше шп-шп. Это шп-шп-шп не останавливалось и со временем стало воином на боевой колеснице, который мчался по небу, шп-шп, приблизился, проехал по темной реке, проглотившей звезды, и опустился точно над нашим домом.

Чуть-чуть наклоняясь назад и затем вперед, надавливая на задние ножки деревянного стула и заставляя их тихонько поскрипывать, Папа начинал медленно качаться и рокотать. Брал карандаш и еще ниже склонялся над страницей. Я лежала в бессоннице, пока едва слышный рокот превращался в строку. Я понимала, хоть и не разбирала слов, что мы на Взлете, понимала — я слышу, как возникает стихотворение, и внизу, прямо под нами, воздух, и мы уже далеко, где-то в другом месте, где чудеса и великолепие в порядке вещей. Я понимала, что в обычном мире нет ничего подобного, и лежала, надеясь, что пятна на моей коже не исчезнут еще какое-то время, счастливое какое-то время я проведу в слиянии болезни и поэзии.

Глава 16

Книга все не появлялась да не появлялась, и тем временем я совершенствовала свое умение Стоять Одной во дворе. Я молча подбирала описательные выражения. Мои дорогие Джейн-свиньи. Вы отвратительные навозные кучи. Вы крапива, на которую мочатся все кому не лень. Изрыгнутая блевотина. Вы менструальные боли. Чванливые мстительные невежественные уродины с конскими хвостами. Желаю вам злосчастий и прыщей, и чтобы волосы ваши всегда были самыми ужасными, и чтобы у мужей были волосья на спинах, а изо рта вечно воняло цветной капустой.

(Позже, в Редакционной статье, боясь, что миссис Куинти могла бы подумать, что как повествователь я немного Чрезмерная Суейн, а применение Черной Магии может выйти мне боком в следующей жизни, я заменила свои заготовки на то благословение, какое, как сказал Томми Девлин, использовала Мона МакКарти после выматывающего трехдневного визита — два гуся, четыре утки, пять пирогов — ее американских четвероюродных родственников. На прощание она безмятежно помахала им от парадной двери и сказала «Да хранит вас Господь в отдалении».)

Отдаление — именно то, в чем Суейны достигают высоких результатов.

Поскольку я никогда не заводила друзей, поскольку, если подумать об этом, само слово «завести» звучит довольно фальшиво и нарочито, да и вроде как несколько эгоистично звучит «завести себе друзей», и поскольку мир до сих пор не научил меня иному, то признаю — я всегда полагала, что друзья как-нибудь найдут меня сами, обнаружат Рут Суейн-ность в стратосфере и отправятся в путь на своих верблюдах[628]. Я привыкла быть сама по себе. Но теперь, когда я неумолимо уклоняюсь от посетителей, один за другим прибывающих в наш дом, чтобы Взглянуть в Последний раз или Опередить События по части Похорон, моя сноровка оказывается как нельзя кстати.

Первым прибыл Младенец Иисус.

Без приглашения прибыл к парадной двери. Не позвонил в звонок, но просто был обнаружен под козырьком, укрывающим от дождя, уже превратившегося в ливень. Мама нашла Младенца Иисуса, когда выпускала Гека. Иисус был в точности таким, как в тот день, когда его похитили. На нем не было никаких следов. Он не стал старше ни на один день. Мама вскрикнула.

Ну, вы бы тоже вскрикнули.

Мама оглядела двор в поисках того, кто принес Его. Никого не было. Гек посмотрел на Иисуса, затем с собачьим недоумением посмотрел на Маму, и Мама сказала «Делай свои дела, Гек», и он вспомнил, для чего вышел, и понесся по диагонали к тому кустарнику, который Маргарет Кроу называет Безымянным, чтобы сделать те единственные Дела, которые теперь там делают. Мама подняла Младенца Иисуса. Потом увидела, как поднялась река. Нижний край луга Райана исчез. Следующие пять ярдов светились тусклым серебром, рябым от дождя и пронзенным тростником. Вдоль всего края нашего поля река поднялась. Мама стояла, держа Иисуса и глядя на дождь.