История дождя

— РЛС верил в Царствие Небесное, — сказал он. — Ты сама говорила.

— Он так сказал о Вайлиме[646] на Самоа.

Эти слова РЛС Папа написал на обратной стороне конверта, который я нашла в его американском издании книги «Лабиринты» Хорхе Луиса Борхеса[647] (Книга 2999, Нью Дирекшнз, Нью-Йорк): «Нескончаемый голос птиц. Я никогда не жил в таком раю. РЛС». Из-за странности слов, из-за того, что было написано рукой моего отца, из-за того, что найденная надпись обладает удивительным действием, я показала тот конверт Винсенту.

— Думаешь, когда мы умрем, то отправимся на Самоа? Какие вещи я должна упаковать?

— Ты ужасна.

— Неужто?

— Да. Нет. Да.

— Послушай, у меня есть преимущество перед тобой. Я продумала все. Нет никакого Царствия Небесного. Так что я просто говорю тебе, если ожидаешь увидеть меня там, если думаешь, что сразу после того, как прибудешь и закончишь с подготовительными мероприятиями — ну там «Привет, Петр»[648], крылья, арфа и что там еще, — то пойдешь, найдешь меня и еще раз сделаешь мне предложение, так вот, позволь мне просто сказать, ты будешь разочарован.

На это Винсент ничего не ответил. Лишь опустил ресницы. Жестокостью было бы продолжать, но вы уже догадались, что именно это я и сделала.

— Люди говорят, что видят свет в конце туннеля? Да просто отключается периферийное зрение. Мозг умирает с потоками света. Это не место, а всего лишь химия. Ты инженер, я Суейн. Я из тех, кто, как считается, предрасположен к странностям. Никто не верит в Рай Мильтона[649], никто не верит в загробный мир, описанный Данте. Когда он прибыл туда, то сказал, что его зрение было лучше, чем речь, так что он, слава Богу, прекратил описывать то, что видел, и, значит, так он говорит нам, что не верит в это. Ну, не так, чтобы очень. Поскольку даже Данте знал, что нет никакого Царствия Небесного.

Я думала, что на этом мы закончили. Я повернула свою боль, чтобы причинить боль ему, а он посмотрел вниз на свои руки с длинными пальцами и ничего не сказал. Он был в одних носках, потому что резиновые сапоги оставил внизу после того, как пересек громадную лужу во дворе. Носки делали его беззащитным, как это всегда происходит с мальчиками. Лил дождь, по окну в крыше струился поток. Жаль, что ночь была такой долгой. Жаль, что не удалось уснуть.

— Хорошо, — вдруг согласился Винсент, — согласимся, что это просто повествование. — Он подловил меня и знал это. Все было ясно по выражению его лица. — Всего лишь повествование, — повторил он, — но ты, Рут, ты же веришь в них. — Он улыбнулся той своей улыбкой, которую планировал использовать при встрече со Святым Петром. — Всего-то и нужно совершить прыжок веры[650]. — Винсент на самом деле сказал это, зная, что если и существует нечто, в чем хороши Суейны, так это умение прыгать. — Сделай прыжок.

В этот момент мы оба услышали, что в дом вошли Тимми и Пэки. Они сказали что-то о наводнении и о том, где им пришлось оставить машину «Скорой помощи», потом стали рассказывать, как планируют нести меня на носилках над водой. Мама поднялась ко мне по лестнице. Винсент Каннингем стоял в своих носках и, казалось, хотел сказать «Рут, ты не умрешь, не умрешь», но промолчал, поскольку Мама стояла рядом.

— Ну, — сказал он и резко поднял правую руку ладонью вверх, будто хотел сделать взмах, — или это же его жест означал «Стойте», или «Клянусь». Я увидела, как сияют его глаза, и поняла, что он хотел схватить меня в свои объятия и — кто знает? — на самом деле поцеловать меня. Однако он просто сказал: «Еще увидимся», развернулся и ушел, и вышло так, что с Винсентом Каннингемом я не успела как следует попрощаться.