История Древнего Рима в биографиях

Квинкций Фламинин, происходивший из патрицианского семейства, служил сначала, в 208 г., военным трибуном под начальством Марцелла и после взятия Тарента был назначен комендантом этого города и окрестностей. Вскоре после этого он находился в числе трех мужей, которым было поручено основание колоний в Нарнии и Компсе, и затем был одним из предводителей партий поселенцев, отправленных в Венузию. Эти почетные должности дали ему смелость выступить кандидатом в консулы на 198 г., не пройдя предшествовавших консульству должностей и будучи всего 30 лет от роду. Действительно, несмотря на возражение трибунов, он был избран консулом вместе с Секстом Элием и получил по жребию командование над войском в Македонской войне.

Фламинин был чрезвычайно талантливый человек, очень опытный полководец и еще более искусный дипломат. Подобно Сципиону, он получил образование в новом духе, восторженно относился к греческой жизни и культуре, которая со времен второй Пунической войны быстро распространилась среди римлян, и оказывал особую приязнь и покровительство греческому народу. Обладая впечатлительной натурой, он больше заботился о собственной чести и славе, чем об интересах отечества. Благодаря своим дипломатическим способностям и привязанности к эллинам он мог успешно вести Македонскую войну, целью которой было завоевание греческих городов, находившихся под властью Македонии, и подчинение их Риму.

В то время когда Фламинин выдвинулся на военном поприще и принял командование армией, оба войска стояли друг против друга в Северном Эпире на берегах Верхнего Ауса (теперешняя Воюса). Чтобы помешать римлянам проникнуть на восток в Фессалию или Македонию, Филипп загородил узкую и скалистую долину Ауса сильными укреплениями, рвами и валами, так что пробиться сквозь этот проход казалось невозможным. В продолжение 40 дней стояли войска одно против другого, не предпринимая ничего значительного. Наконец, один эпирский пастух, обычно пасший стада в этих горах и знавший каждую тропинку, предложил Фламинину провести часть его войска безопасными дорогами к одному возвышению, находившемуся недалеко от неприятельского лагеря. Консул двинул к означенному месту под руководством пастуха и трибуна 4 тыс. избранных пехотинцев и 300 всадников, приказав подать ему по прибытии на место дымовой сигнал, но нападать на неприятелей не раньше, чем получат ответный сигнал с его стороны. На третий день после этого консул узнал по условному знаку, что возвышение занято, и тотчас же, разделив свое войско на три отряда, двинулся с лучшими людьми через долину, а правому и левому крылу приказал напасть на неприятельский лагерь. Неприятель также быстро выступил против него и сражался, стоя перед своими укреплениями. Когда же войско Филиппа было оттеснено к возвышениям и в пространство между его укреплениями и завязался опасный для римлян бой, римская засада ударила на македонян с тыла и посеяла среди них такой ужас, что всякий, кто мог, кинулся в бегство; те же, для кого возможность отступления была отрезана, пали под римскими мечами.

После битвы при Аусе Филипп возвратился через Фессалию к долине Темпейской, где решил помешать неприятелю вторгнуться в Македонию. Фламинин последовал за ним в Фессалию, которая была подвергнута беспощадным опустошениям со стороны двинувшихся туда до него римских союзников – этолийцев и афаманов. Вся Фессалия, за исключением македонских крепостей, попала во власть римского консула. Но в Южной Греции преимущество оставалось все еще на стороне Филиппа, особенно благодаря крепостям Халкиде и Коринеу, которые вместе с фессалийской крепостью Деметриадой он назвал «тремя оковами Греции». Фламинин повернул на юг, где действовал против крепостей Филиппа римский флот под командованием его брата Люция. Поддержанный родосскими и пергамскими кораблями, он завладел Фокидой и приобрел важное союзничество ахеян, так что в этом году власть македонян на юге была значительно ослаблена.