История древнегреческой литературы

Пародии, которыми пересыпаны комедии Аристофана, воспроизводят и типичный стиль соответствующих произведений — эпоса, трагедии, современных дифирамбических поэтов, например в «Птицах» (904 — 953). Поэт на разные лады и весьма остроумно пародирует речь Эврипида; когда тот оправдывает ее, называя речь своей трагедии демократической, он заявляет, что за это Эврипид заслуживает смертной казни («Лягушки», 951 сл.). Это не мешало, однако, Аристофану многое настолько перенять у Эврипида, что современный ему поэт-комик Кратин выразился о нем так, будто он «аристофанствует на эврипидовский лад». Нередки у него также пародии на оракулы и государственные законы, причем сохраняется их своеобразный стиль.

Если Аристофан выводит иностранцев, то он пародирует и их «варварскую» речь, например в «Ахарнянах» — речь персидского посла (100—109), в «Женщинах на празднике Фесмофорий» — речь Скифа (1176—1225), в «Птицах» — речь фракийского бога Трибалла (1678 сл.). Равным образом воспроизводятся и особенности греческих наречий — дорийского в речи спартанки в «Лисистрате» (93 сл.), речь беотийца в «Ахарнянах» (860—954) и мегарца там же (729 — 835).

Иногда ради комизма поэт сам придумывает словечки или искажает слово живой речи, чтобы придать ему новый неожиданный смысл. Надо представить себе комическое впечатление, когда скороговоркой произносится слово, составленное из 24 частей («Женщины в Народном собрании», 1169—1175)! А Стрепсиад о потере плаща, который пришлось оставить в «думальне» Сократа, говорит: «Я продумал гиматий» («Облака», 857). Много шуток основано на мнимоэтимологических сопоставлениях. Так, в «Осах» старый раб жалуется, что его часто бьют, а хор на это возражает: «Что ж такого, малый? Ведь малым, хотя бы он был стариком, справедливо называть того, кто получает побои» (1297 сл. 1307). Шутка основана на сопоставлении слов: лоис; — «малый», «мальчик» и ла(ш — «бью».

Прибавим еще, что немалую роль в комедиях Аристофана играют и песни хора, который вообще принимает больше участия в действии, чем у трагиков. Некоторые из песен полны тонкого лирического чувства, изящества и музыкальности. Таковы воспоминания стариков о молодых годах в «Осах» (1060—1090), песня Облаков, приходящих в Аттику по призыву Сократа («Облака», 275 — 290; 299 — 313), или настоящая идиллия сельской жизни в «Мире» (1127—1190). Эти песни сложены по образцам лирической поэзии и хоровых партий в трагедиях. В соответствии со своими специальными задачами поэт передает и щебетанье птиц («Птицы», 227 — 261, 267, 310, 315), и кваканье лягушек («Лягушки», 209 — 268) и т. п.

В общем, за исключением указанных отклонений, язык Аристофана считался образцом чистой аттической речи. К Аристофану применимы слова одного из действующих лиц в не дошедшей до нас комедии:

Была средняя речь у него —
Без жеманства людей городских
И без грубости пошлой деревни.

10. ЗНАЧЕНИЕ АРИСТОФАНА В МИРОВОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

Творчество Аристофана было тесно связано с современной ему действительностью. Полное выпадов против современных деятелей, насыщенное намеками на современные порядки и отдельные события, его творчество интересовало и затрагивало свидетелей и участников этих событий. Но это же обстоятельство оказывалось сильным препятствием для его понимания в более позднее время, когда многие намеки потеряли значение и стали непонятны другим поколениям. Поэтому уже вскоре после смерти Аристофана комедии утрачивают интерес зрителей; постановки его произведений редко возобновляются; они уступают место бытовой комедии. Только пытливость ученых александрийцев сумела возродить к нему интерес. Острота его сатиры подхвачена во II в. н. э. Лукианом. Но Плутарх отдал предпочтение Менандру. В римской литературе влияние Аристофана слабо ощущается. Гораций («Сатиры», 1, 4), следуя традиции александрийцев, признает его образцом бичующей сатиры, но в своих произведениях ни в чем не обнаруживает его влияния.

Высокая оценка изящества поэзии Аристофана дается в эпиграмме, которую приписывают его младшему современнику, философу Платону:

Храма искали Хариты себе, нерушимого вечно;
Эту обитель в душе Аристофана нашли.

Платон и увековечил его, сделав участником своего диалога «Пир». В византийскую эпоху за Аристофаном, наконец, было признано первенство в области комического жанра, хотя христианские ученые относились к его творчеству отрицательно.

Своеобразие поэзии Аристофана серьезно мешало его признанию и в новое время. В эпоху Возрождения и в ближайшее затем время наибольшей известностью пользовалось «Богатство» — именно та комедия, в которой менее всего отразилась политическая борьба его времени — то, что составляет силу, но вместе с тем и затрудняет понимание других комедий. В числе немногих писателей, которые сумели по-настоящему почувствовать силу Аристофана, был французский гуманист Ф. Рабле.