История древнегреческой литературы

Изображая с юмором жизнь рабов, поэт не мог не заметить серьезного кризиса, происходившего в жизни рабовладельческого общества во время войны. Рабы во «Всадниках», не видя средств избавиться от жестокости домоправителя — Пафлагонца, начинают думать о бегстве. А известно, что во время Пелопоннесской войны более 20 тысяч рабов убежали от своих хозяев. Стрепсиад жалуется, что рабы стали очень нерадивы. «Давно я уж слышал пение петуха, — говорит он, — а рабы все храпят; прежде этого не бывало. Пропади пропадом эта война! Много на то причин: ведь нельзя мне даже наказать своих рабов» («Облака», 4 — 7). Мы знаем со слов самого Аристофана, что сцены, где избивают раба, были обычны в современной комедии («Мир», 742 — 747), а сам он перечисляет целый ассортимент наказаний для рабов («Лягушки», 618 — 622). Подобные сцены, имеющие побочное значение в пьесах, помогают читателю живее представлять себе бытовую обстановку времени Аристофана.

Женские образы в комедиях Аристофана имеют меньшее значение. Они играют существенную роль только в трех комедиях: «Лисистрата», «Женщины на празднике Фесмофорий» и «Женщины в Народном собрании». Выделяются две руководительницы — Лисистрата и Праксагора, весьма похожие одна на другую. Это — умные и ловкие агитаторы, умеющие организовать заговор, опытные хозяйки, женщины с сильной волей, способные держать мужей под башмаком. Самое имя «Лисистрата» имеет явно символическое значение — «распускающая войска» — символ того умиротворения, которое она устанавливает.

Вместе с тем эти комедии в шуточном виде изображают тяжелое положение женщин, которые вследствие войны на долгое время остаются в доме без мужей. Комедия «Женщины на празднике Фесмофорий», направленная против женоненавистника Эврипида, на самом деле рисует женщин в крайне непривлекательном виде: это — «развратницы, охотницы до мужчин, пьяницы, предательницы, болтуньи, не имеющие ничего здорового, несчастье для мужей» (392 — 394, ср. 786 — 845). В комедии «Женщины в Народном собрании» масса женщин, которыми руководит Праксагора, играет роль только внешней силы, посредством которой водворяется новый порядок с отменой частной собственности. Мельком появляется в «Богатстве» жена Хремила, но в ней можно уловить уже черты простой домашней хозяйки, прообраз женщин в новой комедии.

Образы Аристофана, частью взятые из живой действительности, частью карикатурные или даже сказочно-фантастичные, захватывающие своей оригинальностью и весельем, служат лучшим средством для выражения мыслей поэта, обобщают его наблюдения над современной жизнью. Они живут как бы своей особенной жизнью, не подчиненной обычным условиям, и проходят перед нами, подобно тому веселому шествию, которое выступало на праздниках Диониса. Но в них содержатся уже зародыши образов позднейшей, бытовой комедии.

Поздние произведения Аристофана — «Лягушки» и «Женщины в Народном собрании» — значительно отличаются по своему характеру от ранних. Особенно это заметно в последней известной нам комедии «Богатство». В ней взята тема общечеловеческая. Комедия свободна от личных нападок, главное место в ней занимает спор с Бедностью. Вся острота сатиры и весь боевой задор исчезли, вместе с тем не стало и веселой буффонады прежних комедий. В комедиях нового направления стали преобладать морализирование и аллегория, сильнее стал выдвигаться бытовой элемент.

Так кончает существование «древняя» аттическая комедия со своим ярко выраженным политическим уклоном, уступая место новому направлению. «Богатство» Аристофана и его последние комедии «Кокал» и «Эолосикон», не дошедшие до нас, принадлежат уже к новому типу комедий. Это — так называемая «средняя» аттическая комедия.

9. ЯЗЫК КОМЕДИЙ АРИСТОФАНА

Язык комедий Аристофана отличается большой живостью, выразительностью, богатством и разнообразием. По характеру самого жанра комедии он блещет образностью, остротами, каламбурами и неожиданными оборотами. Во многих случаях автор старается индивидуализировать речь действующих лиц. Бросается в глаза разница между ученой речью Сократа и грубоватой простотой языка Стрепсиада. Получаются комичные недоразумения, когда последний по-своему превратно понимает слова Сократа. Сократ, например, говорит, что у ученых не принято почитание (nomisma) богов. Стрепсиад думает, что речь идет о монетах (247 — 249). Сократ спрашивает о стихотворных размерах, а Стрепсиад отвечает о мерах емкости (637 — 645). Когда Сократ говорит, что «взирает» на солнце, Стрепсиад удивляется, зачем он его «презирает» (225 сл.), и т. д.

Аристофан усвоил приемы судебных прений и выступлений ораторов в Народном собрании и вводит целые словопрения между действующими лицами — между Пафлагонцем и Колбасником, между Бделиклеоном и Филоклеоном, Справедливым словом и Несправедливым и т. д. Настоящей софистической декламацией является похвала Бедности в «Богатстве».