История древней Армении. От союза племен к могущественному Анийскому царству

Сембат II умер в 438 году по армянскому календарю (24 марта 989 – 23 марта 990 г.). По мнению Асохика, «ему удавалось все и внутри страны, и вне ее, и он пресытился успехами и процветанием». Но этот же летописец упрекает этого царя в греховной гордыне, которая была так велика, что Сембат II в последние дни своей жизни совершил три ошибки. Асохик тут же перечисляет их. Во-первых, из-за пожара, который уничтожил в Ани царские амбары, где хранились запасы пшеницы и кормов на случай плохого урожая, арестовали сумасшедшего, хвалившегося, что он устроил это бедствие. Царь велел бросить хвастуна в огонь и запретил монахам хоронить его пепел, несмотря на их настойчивые просьбы. Вторая ошибка, за которую Асохик упрекает Сембата II, – что царь нарушил свое слово, разорвав союз с эмиром Гохтна, чтобы заключить союз с эмиром Азербайджана Абул-Хаиджой, которого летописец называет Саларом. «Преступая свою клятву, он отдал армянские войска в распоряжение Салара, чтобы помочь тому стать эмиром. И на этом ведущем под уклон пути его удержала лишь боязнь, что его предаст родной брат, Гагик». Третьей ошибкой царя была любовная связь с собственной племянницей (дочерью его сестры).

Нет сомнения, что любовная связь царя была достойна порицания, даже если не принимать во внимание его родство с возлюбленной. Но то, что он жестоко покарал поджигателей, уничтоживших амбары с запасами, вполне можно понять. А что касается разрыва договора с одним соседом-эмиром в пользу другого соседа-эмира, то в дипломатии того времени, бесспорно, можно найти много таких примеров и у мусульман, и у христиан.

На самом деле Сембат II был хорошим царем. Отмеченное Асохиком всеобщее процветание в конце этого царствования во многом было делом его рук. Но не в его власти было сдержать дробление страны на феодальные владения. В первую очередь монарх был не в силах противостоять губительной удельной системе, которая каждый день уменьшала царские владения (слова Асохика о двусмысленном поведении Гагика, брата царя, ярко свидетельствуют, как опасно было такое положение вещей). Но Сембат II, по крайней мере, смог сохранить царскую власть настолько сильной, что каждый раз, когда возникала необходимость, был в состоянии собрать под своим началом войска всех князей и второстепенных царей христианской Армении. Несмотря на малый размер своих собственных земельных владений, он сумел сохранить роль государства как сюзерена и центра и внушить уважение к себе всем остальным армянским правителям, даже тем, кому их владения обеспечивали могущество, равное его собственному. И наконец, его прочный союз с куропалатом Таика Давитом, на три четверти Багратидом с армяно-грузинской границы, превратившимся в грузина, свидетельствует о политическом чутье и мудрости Сембата II. В этом случае заслуга Сембата была еще больше оттого, что Давит, как все нахарары, поселившиеся в бывшей Иберии, был воспитан в греческом православии, которое так не любили и армяне. Сембат II был достаточно умен, чтобы, несмотря на преграду, созданную различием в вере, понять, что его и Давита объединяли общие интересы и на Кавказе, и в борьбе с угрозами, мусульманской и византийской. Пока Сембат был жив, этот союз двух правителей был непобедимым. Именно поэтому император Василий II, хотя был рассержен и на Давита, и на большинство армян за их поведение во время мятежа Варда Фоки, был должен сдержать свой гнев. Но после смерти Сембата II эти «опасности замедленного действия» возникли снова.

Царь Гагик I и царица Катрамиде. Религиозные постройки. Примирение с сюникской церковью

Сразу после смерти Сембата II его брат Гагик был провозглашен царем и стал Гагиком I. Случилось это в Ани, зимой 989/90 года. Гагик I правил долго – тридцать лет (989–1020), и эти годы стали самыми счастливыми для его династии. Асохик пишет: «Он распространил свою власть до границ Вайоц-Дзора (в Сюнике), Хачена (в Агуании, южнее Берды) и Парисоса (в Арцахе)[429] на большее количество крепостей и областей, чем когда-либо имел его брат. При нем никто не мог испугать Армению, и так было до дня, когда я пишу эти воспоминания. Это был человек проницательный, опытный в военном деле и бескорыстно щедрый. Он освободил от налогов многие местности. По воскресеньям он пел псалмы на ночных богослужениях».