История древней Армении. От союза племен к могущественному Анийскому царству

Два князя Арцруни прикрылись авторитетом бывшего царя из Ани, Гагика II (который в то время уже жил, как и они, в Каппадокии). Впрочем, он был их близким родственником, так как женился на их племяннице[485]. «Мы ничего не можем решить без Гагика, – ответили они, – потому что он ученый человек и наш государь и зять (в данном случае надо читать „племянник“). Пошли за ним». Этот ответ имеет большой смысл: он свидетельствует, что и в Каппадокии, среди изгнанного народа, лишенные своей земли правители Васпуракана хранили верность бывшему царю царей из Ани. То, что эти изгнанники сохраняли прежнюю феодальную иерархию, доказывает, что армяне не смирились, что они не желали признать совершившееся и так же, как не считали окончательным захват их земли турками, не желали допустить, чтобы их душу захватили византийцы.

Дальше Матвей Эдесский рассказывает, что Константин Дука отказался вызвать Гагика для участия в этом деле, «потому что Гагик был таким же сильным и суровым бойцом в философских спорах, как и непобедимым героем на полях сражений». Это была еще одна попытка разделить армян, противопоставив семью Арцруни, считавшуюся более сговорчивой, Багратидам, которые, как опасались византийцы, не способны пойти на уступки. Но князья Атом и Абусахл Арцруни тайно послали Гагику II в его дворец Калонпегат в Каппадокии письмо с просьбой приехать. В это время Константин Дука старался, чтобы греческие прелаты научили Атома и Абусахла православию. По словам Матвея Эдесского, один из армянских богословов, Хакоб из Санахина, был склонен пойти на некоторые уступки в болезненном вопросе о «двух природах» Христа. Соглашение казалось возможным, но тут в Константинополь внезапно приехал бывший царь Ани Гагик II. Он пожелал, чтобы ему показали предложенное соглашение о единстве, и, по словам Матвея, прочитав его, разорвал при императоре. Матвей уверяет, что Гагик сказал при этом: «Я сам государь и сын государей Армении, и все Армянское царство подчиняется моим приказам. Я хорошо знаю Ветхий и Новый Завет; вся моя страна засвидетельствует правдивость этих моих слов и заявит, что меня считают равным богословам. Сегодня же я обращусь к народу и изложу основные положения нашей национальной веры».

За этим следует изложение армянского учения о Христе, которое свидетельствует, что автор знал сочинения не только греческих отцов церкви, но и неоплатоников, например Порфирия. Доводы, красноречие и высокая культура Гагика II произвели впечатление на греческих богословов и на самого императора Константина Дуку. Матвей Эдесский утверждает, что император в этом случае мужественно принял свою неудачу, поздравил Гагика и отослал обратно в Каппадокию его и Атома и Абусахла Арцруни, как обычно щедро одарив всех троих.

Гагик II и митрополит Кесарийский Маркос

Вернувшись с константинопольского совещания, Гагик был в отчаянии. Византийцы, которые позволили земле Армении попасть в руки турок, теперь плохо скрывали свое желание заставить армянских переселенцев забыть, что они армяне. А раз так, спрашивал он себя, не нужно ли ради спасения его страны начать переговоры с сельджуками? Матвей Эдесский пишет, что Гагик твердо решил больше никогда не приезжать в Константинополь и стал обдумывать возможность признать себя вассалом Алп-Арслана и этим вернуть Армении независимость. Султан обращался к нему с подобными предложениями, и, по словам Матвея Эдесского, «Гагик не ответил на это приглашение лишь потому, что был христианином». Возможно, политика, о которой ненадолго задумался Гагик II, и стала бы в то время спасением для Хайястана. Раз византийцы были бессильны защитить Армению и систематически вели политику на уничтожение армянского самосознания, возможно, было уместно обсудить предложения сельджуков. К тому же турки в ту эпоху были варварами, но сам султан Алп-Арслан показал, что способен на рыцарские поступки. К тому же сельджуки были тогда еще не очень пылкими мусульманами. Они любили грабить и убивать, но пока были не слишком склонны к религиозному фанатизму. Возможно, стоило бы начать по отношению к ним ту политику реализма, которую в VIII и IX веках вели и Багратиды, и даже многие Мамиконяны по отношению к Арабскому халифату. Возможно, этой ценой удалось бы сохранить Армению автономной. Но чувство христианского долга и солидарность с единоверцами не дали Гагику II пойти этим путем. Еще раз Армения принесла себя в жертву ради христианского мира, а этот мир «в лице» Византийской империи не почувствовал к ней за это ни малейшей благодарности.