История древней Испании

Прибывшие в Испанию переселенцы оказывались в разном положении. В Бетике они селились как в городах, так и в сельской местности, и их экономическое положение мало отличалось или совсем не отличалось от положения турдетанов. И в городах, и в сельских пагах жили и те и другие, тесно общаясь друг с другом. Это привело к сильным взаимным влияниям, хотя, разумеется, влияние иммигрантов как представителей господствующего народа, пользующегося к тому же поддержкой властей, было гораздо большим, чем влияние аборигенов. В некоторых городах восточного побережья, таких как Новый Карфаген или Тарракон, положение было похожим. Это привело, как и в Бетике, к более интенсивному взаимному влиянию, хотя и в меньшей степени.

Иным оказалось положение в «переходной» зоне. Там пришлого населения было, видимо, меньше. А главное, положение иммигрантов и аборигенов было различным. Граждане колоний, таких как Валенция, имели сравнительно мало контактов с окружающей местной средой. Там же, где такие контакты имели место, переселенцы (и граждане, и неграждане) оказывались в более выгодном положении. В горнорудных районах местный и иммигрантский элементы противостояли друг другу как хозяева (или арендаторы) рудников и их рабочая сила (Strabo III, 2, 10)[961] в других районах — как эксплуататоры (хотя, может быть, и косвенные) и эксплуатируемые. В таких условиях влияние пришельцев тоже существовало, но было менее интенсивным, чем там, где те и другие жили в одинаковых или близких условиях.

Что же касается обширной территории, входящей в вовсе не романизованную зону, то там италийских колонистов вообще не было, а римляне представали перед местным населением только как администраторы и воины стоявших там легионов. Ни экономических, ни культурных контактов между ними и огромной массой иберов, кельтиберов и других народов не было. И население этой зоны оставалось целиком в сфере местных цивилизаций.

Такова была картина Испании к концу 30-х гг. до н. э.

Глава III. Испанские провинции ранней Римской империи

Испания при Августе

Римская империя являлась совершено иным типом государства, чем Римская республика. Если вторая была конгломератом провинций под властью полиса Рима, то империя стала единым средиземноморским государством со столицей в Риме. «Верхи» провинциального общества включались в правящую элиту империи, а жизнь «низов» всего государства более или менее нивелировалась (хотя и в эпоху империи жизнь в самом Риме давала большие преимущества, да и определенные предубеждения против провинциалов сохранялись еще довольно долго). Экономические связи все больше охватывали всю державу, что давало возможность возникновения элементов регионального разделения труда. Латинский язык в западных провинциях почти вытеснил местную речь не только в официальном общении, но и в повседневной жизни. На задний план были оттеснены, а то и вовсе ликвидированы местные культы, а авансцену заняла римская религия, в свите которой распространялись некоторые восточные культы. И даже на римском троне появились выходцы из провинций. Разумеется, все это появилось не сразу с победой Августа, а стало плодом долгого процесса, начало которому было положено еще в конце республики, а итог бы подведен в 212 г. эдиктом императора Каракаллы[962] уже в начале мощного кризиса, покончившего с ранней империей.

Когда Октавиан стал единственным повелителем государства в 30 г. до н. э., а в начале 27 г. до н. э. оформил все полномочия главы государства, став принцепсом и, в частности, получив имя Августа, еще не вся Испания была включена в его империю. Между тем установление после окончания гражданских войн «римского мира» означало не только создание политической стабильности внутри государства, но и укрепление его рубежей. Возросло и значение природных и человеческих ресурсов провинций для Италии и Рима[963]. Полное подчинение Испании было важно и для самого Августа, чтобы укрепить его положение во главе государства и утвердить славу покорителя вселенной[964]. Поэтому уже вскоре после создания принципата Август завершил завоевание Пиренейского полуострова, причем ему самому в 27—25 гг. до н. э. пришлось побывать в Испании. В 19 г. до н. э. были полностью подчинены Астурия и Кантабрия[965], и на этом «внешние» войны в Испании надолго прекратились. Отдельные выступления в 16 и 2 гг. до н. э. (Cas. Dio LIV, 20, 2; CIL VI, 31267) были изолированными и последними эпизодами, не идущими ни в какое сравнение с ожесточенными войнами двух предшествующих столетий. Отныне развитие страны проходило в рамках римской административной системы[966].