История древнерусской литературы

Несмотря на бедность многих письменных памятников периода начала раскола, страстная деятельность староверов не прошла бесследно. Их первый мученик и духовный вождь Аввакум оставил нам многие страницы, которые по силе выражения и своеобразию стиля можно отнести к лучшим творениям допетровской эпохи. Прежде всего это его «Автобиография», вызывавшая восхищение у писателей нового времени от И. С. Тургенева до М. Горького. Аввакум, однако, не является «древнерусским» писателем в том смысле, в котором этот термин применялся по отношению ко всей литературной традиции XI—XVII в. Он создал новый язык, в основе которого лежали идеалы, отличные от идеалов Иллариона Киевского, Софония Рязанца, Епифания Премудрого, Вассиана Патрикеева или Максима Грека. Аввакум восстал против официальной Церкви, обратился непосредственно к народу. Он не стремится к изысканному стилю и изъясняется простым языком, не используя ученую лексику и избегая тонкостей «плетения». Он стал новатором благодаря своему оппозиционному отношению к официальной Церкви. И тот факт, что ярый защитник «старой веры» отделяет себя от славянской церковной традиции, очень знаменателен. Духовное состояние общества, которое мы вкратце охарактеризовали, описав кризис эпохи Никона, находит в литературе наиболее яркое свое подтверждение: и реформаторы, и «консерваторы» принадлежат отныне к обществу, не приемлющему законов, выработанных Slavia Orthodoxa, и — сознательно или нет — нацелены в будущее.

Аввакум Петрович (1620 или 1621 — 1682 г.) был сельским священником родом из Григорово, деревни близ Нижнего Новгорода. С самого начала своей церковной деятельности он обнаруживал такую фанатичную нетерпимость к любым проявлениям «светской» жизни, что даже его прихожане, коллеги и начальство старались избавиться от него. Как и его друг Иван Неронов (1591-1670 г.), который боролся с ним вместе против Никона, Аввакум был обуреваем священной страстью везде видеть грех и тень дьявола. В 1647 г. в Москве он приобретает некоторую известность в кругах защитников Церкви, которых собрал вокруг себя царь Алексей Михайлович. Идеалом Аввакума был возврат к наиболее жестким догмам православного средневековья. Отсюда и постоянная критика любого проявления светской жизни (полные яств столы, музыка, фокусники, современная одежда были для него тоже святотатством). За решительную оппозицию реформам Никона Аввакум был в 1653 г. сослан в Сибирь.

Он привык страдать за свои идеалы: его били, проклинали, изгоняли люди, которым он слишком настойчиво напоминал о долге истинного христианина. В Сибири, куда за ним последовала верная жена Анастасия Маркова, он с невиданной стойкостью сносил унижения и мучения. В 1662 г., после падения Никона, Аввакума отзывают в Москву, но в который раз из-за своего решительного осуждения официальной Церкви, изменений в литургии, оставшихся в силе и после ухода Никона, и принятых при дворе «немецких обычаев», он опять попадает в немилость. Его пропаганда представляла опасность также потому, что приобретала немало сторонников среди дворянской оппозиции (в их числе и известная боярыня Морозова). Осужденный и лишенный сана в 1666 г. Аввакум был заключен в тюрьму в Пустозерске, где продолжал свою деятельность, направляя многочисленные послания своим сторонникам по вере. В 1682 г. он был сожжен.

Плодовитый писатель Аввакум оставил более семидесяти произведений, в большинстве своем резко полемических. Последний период его жизни, проведанный в Пустозерской тюрьме, был посвящен написанию теоретических трактатов о доктрине старообрядчества, а также автобиографического сочинения. Из всех произведений протопопа Аввакума особый интерес представляет уже упомянутая «Автобиография» под названием «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное».

В кратком предисловии автор говорит о сознательном отказе от церковнославянской литературной традиции и об использовании народных языковых форм, что уже отмечалось нами выше: «По благословению отца моего старца Епифания писано моею рукою грешною, протопопа Аввакума, и аще что реченно просто, и вы господа ради, чтущий и слышащий, не позазрите просторечию нашему, понеже люблю свой русской природной язык, виршами философскими не обыкъ речи красить, понеже не словес красныхъ Богъ слушает, но делъ наших хощет»[199].