История Джейн N

Я села. Я была в больнице. На стене висел телевизор. На столе рядом с кроватью примостилась коробка салфеток и какое-то растение в горшке. Листья были заостренными, красного и желтого цвета; вроде ядовитого плюща.

Рот мамы двигался, пытался выдать слова, но получался только плач – тихое хныканье, как стоны раненой птицы, которая сломала крылья.

– Джейн? – повторила мама, качая головой; слезы текли по ее лицу.

Она радовалась или горевала? Я не могла сказать. Я чувствовала замешательство. Что случилось? Где Мейсон?

Мама продолжала плакать.

Непреодолимое желание исправить ситуацию заглушило все прочие эмоции.

– Все хорошо, – заверила я. – Я в целости и сохранности. – Просто разбита на части.

Мама тоже выглядела сломленной – ростом меньше, чем я помнила, хрупкая, как зяблик, – с покатыми плечами и морщинами на лице. Когда у нее появилось столько морщин?

– Как я сюда попала? – Я хотела потереть ноющую голову и обнаружила, что мои руки перевязаны. Стекло удалили. – Мне наложили швы? – Я попыталась вспомнить последовательность событий: как смотрела в двустороннее зеркало, как упала в полицейском участке, как увидела пару ботинок… Я потеряла сознание? Или кто-то сделал мне укол?

Мама выронила ключи; у нее тряслись руки. Я узнала ее платье: темно-синее, с поясом на талии и круглым вырезом, которое она приберегала для заседаний присяжных или родительских собраний.

Мама осторожно присела у изножья моей кровати, словно ее приближение могло причинить мне боль. Я хотела спросить, знает ли она что-нибудь о Мейсоне, но не успела открыть рот, как мама сложилась на кровати пополам. Ее крошечные плечи дрожали. Рыдания вырывались изо рта, как будто кто-то умер. Может, я.

– Где папа? – спросила я.

– Он приедет, – произнесла она, потирая мою ногу рядом с коленом, точно лампу джинна, как будто от этого прежняя я могла волшебным образом появиться.

– Мама? – позвала я.

Она только усилила нажим. Бульканье вырвалось из ее губ, как будто мама подавилась собственной слюной. Она села, распахнула рот и начала хрипеть. Ее руки прижались к груди, к сердцу.

Я посмотрела на дверь. Закрыто. Мое лицо вспыхнуло. На столе виднелась кнопка вызова сестры. Я принялась бить по ней перевязанной рукой – снова и снова. Мама смотрела на меня; зрачки казались расширенными. Язык медленно высунулся между зубами.

– На помощь! – крикнула я, выскакивая из постели.

Медсестра перехватила меня у двери и пошла за подкреплением.

Прикатили инвалидную коляску.

Вывезли на ней маму.

И вот так я снова оказалась одна в совершенно белой комнате.

Тогда 53

Но долго я одна не просидела. Пришла женщина – лет тридцати пяти, с гладкими черными волосами, в сером костюме. Ее кожа была цвета мокко. За гостьей маячил мужчина постарше – волосы с проседью, темный костюм, лет пятьдесят минимум.

– Доброе утро, – сказала женщина, протягивая руку для пожатия. – Я специальный агент Энн Томас, а это специальный агент Натан Броуди.

– Как поживаете? – подхватил мужчина.

Я посмотрела на окна, но шторы были закрыты.

– Который сейчас час?

Женщина взглянула на часы.

– Сейчас восемь тридцать утра. Я хотела бы задать тебе несколько вопросов, если можно.

– Как моя мама?

– С ней все будет хорошо. Ее поместили в палату.

– А папа?

– Я слышала, он сел в самолет и должен быть здесь сегодня утром. – Агент Томас вытащила из угла стул – тот, на котором в прошлый раз сидела мама, – и устроилась рядом со мной, оставив мужчину стоять. – Он был в отъезде, когда ему позвонили, что тебя нашли.

– Я сбежала, – поправила я.

– Верно. – Она улыбнулась.

Мужчина притащил из холла второй стул и сел у двери, вынув из пиджака блокнот и ручку.

– Мейсон все еще там? – спросила я. – Вы нашли его… или кого-нибудь из остальных?

– Хорошая новость в том, что нам удалось найти место, где тебя держали.

– А Мейсона?

Она покачала головой.

– Кто такой Мейсон? Не могла бы ты рассказать мне о нем? Как вы познакомились? Как он выглядел?

– Его похитили, как и меня. Но мы с ним никогда не виделись. Он лазил ко мне по вентиляции, путешествовал по всему зданию, пытаясь найти выход. Мы разговаривали через стену. Иногда держались за руки.

– Понятно, – кивнула агент. – Значит, в стене была дыра?

– Вы ее не нашли? Хотя она была совсем крошечной, как мышь прогрызла, так что, может, вы не заметили.

– Мы нашли развороченную стену. Что-нибудь об этом знаешь?

О, верно.

– Это сделала я. – Я посмотрела на свои забинтованные руки. Только кончики пальцев выглядывали.

– Впечатляюще.

– А вентиляцию тоже нашли? Она была за потолочной плиткой.

– Мы всё еще исследуем здание.

Сколько времени прошло?

Больше двенадцати часов.

– А другие комнаты, где держали людей? – спросила я. – Остались какие-нибудь подсказки?

– Ты знаешь фамилию Мейсона?

– Гм, нет. – Я сделала глубокий вдох. Почему у меня будто лезвия в груди?

– А откуда он?

– Он сказал, что жил на ферме, где его отец выращивал цыплят и пчел и продавал яйца и мед.

– Местной?

– Не знаю. Наверное.

– Сколько ему было лет?

– Девятнадцать, но он не ходил в университет… если не считать школу жизни – путешествия и осмотр достопримечательностей…