История экономического развитие Голландии в XVI-XVIII веках

Важнее этих отдельных явлений были те новые виды промышленности, которые ввели беженцы и которые, казалось, открывали для Голландии перспективу превращения в индустриальную страну. Они побудили Голландию отказаться от старых принципов своей экономической политики, базировавшейся на свободной внешней торговле, и вступить на путь протекционизма. Зачатки этой политики можно проследить еще ранее. Уже в ставках конвойного и лицентного сборов 1625 и 1651 гг. можно было обнаружить протекционистские моменты^{523}; постепенно торгово-политические соображения выступили на передний план и вытеснили соображения чисто фискальные^{524}. Протекционистская политика Франции заставила Голландию около 1667 г. в интересах промышленности прибегнуть к торгово-политическим репрессивным мерам. С 1672 г. промышленность стала добиваться постоянного покровительства путем запрещения ввоза, но систематически эта политика не проводилась[171].

Политика Франции, боровшейся против нидерландской промышленности, а также стремление оказать покровительство промышленности, которая возникла или оживилась благодаря иммигрантам, побудили Нидерланды к мероприятиям, не свободным от протекционистских тенденций. Но промышленности, искусственно созданной на основе преходящей конъюнктуры, было невозможно в течение длительного времени противостоять конкуренции французской промышленности, работавшей на более широкой национальной базе^{525}. Очень скоро выяснилось, что по качеству товары, произведенные новосозданной нидерландской промышленностью, уступают французским, в особенности шелковые, бархатные и другие дорогие ткани. Расцвет нидерландского ювелирного дела и производства парчи, позументов и т. д. являлся в меньшей степени результатом переселения беженцев, чем результатом чумы, которая свирепствовала в Марселе в 1720–1721 гг. и вызвала невыполнение сделанных там заказов и передачу последних Амстердаму. После прекращения чумы заказы стали вновь поступать во Францию, так как в Голландии производство обходилось значительно дороже^{526}.[172] Нидерландские фабрикаты выделялись своей однородностью и солидностью, но ощущался недостаток в искусстве, которое было свойственно французам и которое делало их способными быстро приспособляться к изменчивости моды. Это полностью выявилось после того, как опять возобновились более свободные сношения с Францией. Выяснилось тогда, что созданная беженцами промышленность является в Нидерландах чем-то чуждым, что носители этой промышленности лишь с трудом сумели приспособиться к нидерландским условиям, что в Нидерландах промышленность эта поддерживается не ради нее самой, но в интересах торговли и ее расширения. Если оставить в стороне внутренний рынок, не слишком емкий для предметов роскоши, то промышленность эта своей репутацией была обязана именно развитой торговле, которая быстро обеспечила ее продукции хороший сбыт, что, в свою очередь, способствовало улучшению ее качества. Если в конце концов промышленность эта все же пришла в упадок, то объясняется это целым рядом причин. Здесь одновременно действовали как заграничная конкуренция, так и дороговизна жизни и высокая заработная плата в Голландии[173]. Дороговизна объяснялась главным образом возросшими после Утрехтского мира поборами, которыми стали облагаться не только ставшая менее прибыльной в то время торговля, но также и промышленность, в особенности же внутреннее потребление^{527}.

Упадок не ограничился, однако, одними лишь новыми видами промышленности, основанными французскими гугенотами[174]; он охватил также ряд старых, коренных голландских отраслей, на которые иммиграция оказала свое влияние, выразившееся в том, что эти отрасли перешли к производству предметов роскоши. Как уже было указано, в упадок пришла, частично по причинам внутреннего порядка, лейденская текстильная промышленность, а также и промышленность Гарлема, где население сократилось с 60 тыс. в 1690 г. до 25 тыс. в 1754 г. В Энкхёйзене и Хорне имело место такое же уменьшение населения. В Энкхёйзене в 1632–1732 гг. были снесены 1290, а в Хорне в 1700–1760 гг. — 568 домов^{528}.[175]