История евреев в России и Польше: с древнейших времен до наших дней.Том I-III

Едва только был издан указ о воинской повинности, как петербургские бюрократы начали в тайных уголках своих канцелярий заниматься новым гражданским кодексом для евреев, который должен был заменить устаревший Устав 1804 года. Проект постановления был разработан «Еврейским комитетом», который был создан в 1823 году с целью добиться «сокращения числа евреев в монархии» и состоял из министров кабинета и глав департаментов.

Первоначально начальники отделов разработали проект, включающий 1230 статей, гигантский кодекс ограничения прав; основано, очевидно, на том принципе, что в отношении евреев запрещено все, что не разрешено специальным законодательством. Размеры проекта были таковы, что даже правительство было потрясено и решило передать его министерским членам Комитета.

Измененный по форме и уменьшенный в размерах кодекс был представлен в 1834 г. в Юридический департамент, входивший в состав Государственного совета, и после тщательного обсуждения Юридическим департаментом был вынесен на пленарные заседания Совета. «Министерский» проект, хотя и меньший по объему, отличался такой строгостью, что Юридический департамент счел необходимым смягчить его. Министры, за исключением министра финансов, предложили в течение трех лет перевести всех евреев из деревень в города и местечки. Юридическое ведомство считало эту меру слишком рискованной, указывая на изгнание белорусских 1823 г., которое не дало ожидаемых результатов, и, «если оно разорило евреев, то, по-видимому, нисколько не улучшило положение жителей деревни». Пленум Собора согласился с Законодательным департаментом, что «предлагаемое изгнание евреев (из деревень), чрезвычайно трудное в исполнении и сомнительное для пользы, должно быть исключено из Статута и должно быть прекращено даже там, где это было издано, но не приведено в действие».

Отчет был представлен царю, который приложил к нему следующую «резолюцию»: «Где сия мера (изгнания) начата, то отменять ее неудобно, но отложить на время в правительства, в которых еще не было сделано никаких шагов к этому». В течение ряда лет эта «резолюция» висела, как дамоклов меч, над головами сельского еврейства.

Менее уступчивой была позиция царя в вопросе о частичном расширении черты оседлости. Департамент законов предлагал предоставить купцам первой гильдии право проживания во внутренних районах России в интересах казны и крупного бизнеса. На общем собрании Государственного совета только меньшинство (тринадцать) проголосовало за предложение. Большинство (двадцать два) утверждали, что не имеют права нарушать освященную веками традицию, «восходящую еще с петровских времен», запрещающую евреям проникать внутрь России; что допущение их «произведет очень неприятное впечатление на наш народ, который из-за своих религиозных представлений и общей оценки нравственных особенностей евреев привык держаться от них в стороне и презирать их»; что страны Западной Европы, предоставившие евреям осеннее подданство, «не могут служить примером для России, отчасти из-за несравненно большего числа живущих здесь евреев, отчасти потому, что наше правительство и народ, со всеми их известными терпимости, все же далеки от того безразличия, с которым некоторые другие народы относятся к религиозным вопросам». Обозначив свое одобрение последних слов восклицанием на полях «Слава Богу!», Государь разрешил все дело в следующей краткой резолюции: «Этот вопрос определен Петром Великим. Разделяют мнение двадцати двух членов».

Хотя в этом случае царь поддерживал мнение Совета, представленное его большинством, в тех случаях, когда оно оказывалось благоприятным для евреев, он без колебаний отклонял его. Таким образом, Юридический департамент в составе Государственного совета, а вслед за ним и сам Совет робко предложили Николаю частично удовлетворить просьбу евреев о смягчении суровости воинской повинности[86], но императорский приговор гласил: «Оставить, как прежде». Столь же тверд был Николай и в вопросе об изгнании из Киева.

Департамент законов, руководствуясь ранее упомянутыми представлениями местного губернатора, высказался за отсрочку высылки, а четырнадцать членов пленума Совета согласились с предложением Департамента и постановили рекомендовать его на «благожелательное рассмотрение Его Величество», то есть просить Государя отменить губительный указ. Но пятнадцать членов отвергли все подобные предложения на том основании, что в том, что касалось этого вопроса, царская воля была безошибочной, так как царь решил дело в неблагоприятном для евреев смысле. Подобным же образом и многие другие решения Государственного совета были продиктованы не столько внутренним убеждением, сколько страхом перед ясно проявившейся имперской волей, переступить которую никто не решался.