История евреев в России и Польше: с древнейших времен до наших дней.Том I-III

Черта оседлости теперь была точно определена: в нее входили Литва и Юго-Западные губернии, без каких-либо территориальных ограничений, Белая Русь без Деревень, Малороссия без удельных хуторов, Новороссия без Николаева и Севастополя, киевская губерния без города Киева, прибалтийские губернии только для старожилов, а сельские поселения на всей пятидесятиверстной полосе вдоль западной границы должны были быть закрыты для приезжих. Что касается внутренних губерний, то только временные «отпуска», ограниченные шестью неделями и удостоверяемые губернаторскими паспортами, должны были быть предоставлены для исполнения судебных и торговых дел с условием, что проезжающие должны носить русскую одежду вместо еврейской. Купцам первой и второй гильдии разрешалось, кроме того, посещать две столицы, морские порты, а также ярмарки Нижегородской, Харьковской и другие крупные ярмарки для оптовой купли-продажи.[87]

Кроме того, евреям было запрещено нанимать прислугу-христиан на постоянную работу. Они могли нанимать христиан только для разовых служб, при условии, что последние живут в отдельных помещениях.

Браки в возрасте до восемнадцати лет для жениха и шестнадцати лет для невесты были запрещены под страхом тюремного заключения — запрет, который несовершенная регистрация рождений и браков в то время в моде позволяла легко обойти. Языком, который евреи должны были использовать в своих официальных документах, должен был быть русский или любой другой местный диалект, но «ни при каких обстоятельствах не еврейский язык».

Функция кагала, согласно Уставу, состоит в том, чтобы следить за точным исполнением «указания властей» и за «правильным перечислением» государственных налогов и коммунальных сборов.

Кагальские старейшины избираются общиной каждые три года из числа лиц, умеющих читать и писать по-русски, при условии их утверждения администрацией губернатора. В то же время евреи имеют право на участие в муниципальных выборах; те, кто может читать и писать по-русски, имеют право быть членами городских советов и магистратов — дополнительный закон 1836 г. установил долю в одну треть, за исключением города Вильно, где евреи были полностью исключены из муниципального самоуправления. правительство.

Синагоги нельзя строить вблизи церквей. Русские школы всех ступеней должны быть открыты для еврейских детей, которые «не принуждаются к перемене вероисповедания» (ст. 106) — желательное положение, ввиду вошедших тогда в привычку принудительных методов. Принудительное крещение еврейских детей было предусмотрено в отдельном акте, Положении о воинской повинности, которое объявлено «остающимся в силе». Таким образом, Статут 1835 г. сводится к кодификации всего предшествующего антиеврейского законодательства. Единственная ее положительная черта заключалась в том, что она остановила изгнание из деревень, разорявшее еврейское население в 1804-1830 годах.

6. РОССИЙСКАЯ ЦЕНЗУРА И КОНВЕРСИОНИСТСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

Обнародование этого общего статута, при всех его различиях, далеко не остановило лихорадочную деятельность правительства. С неутомимым усердием его руки продолжали крутить законодательный руль и все крепче сжимать и без того невыносимые тиски еврейской жизни.

Малейшая попытка вырваться из-под его давления жестоко каралась.

В 1838 г. петербургская полиция обнаружила в столице группу евреев «с просроченными паспортами», причем эти евреи продлили свое пребывание там несколько сверх срока, установленного для еврейских путников, и царь коротко постановил: «отправить в служить в штрафных ротах Кронштадта». В 1840 г. на землевладельцев в великороссийских правительствах были наложены большие штрафы за «удержание» евреев в своих поместьях.

Большое внимание правительство уделяло постановке духовной жизни евреев под полицейский надзор. В 1836 г. была начата кампания цензуры литературы на иврите. Книги на иврите, носившие в то время почти исключительно религиозный характер, такие как молитвенники, издания Библии и Талмуда, раввинистические, каббалистические и хасидские сочинения, выходили тогда из типографий Вильно, Славуты и других мест, и подвергались строгой цензуре со стороны христиан или новообращенных евреев. Практически каждая еврейская домашняя библиотека состояла из религиозных произведений этого типа. Подозрения правительства вызвали некоторые новообращенные евреи, намекавшие на то, что иностранные издания этих произведений и те, что появились в самой России до введения цензуры, носили «вредный» характер. В результате обыску подверглись все еврейские домашние библиотеки. Было дано указание сдать в руки местной полиции в течение этого года все иностранные издания на иврите, а также неподцензурные издания, когда-либо изданные в России, и поручить их редактирование «надежным» раввинам.