История философии. Древняя Греция и Древний Рим. Том II

На практике всегда следует учитывать, не приведет ли какое-либо удовольствие к сильным страданиям и, наоборот, не приведет ли страдание к величайшей радости. К примеру, отдельное удовольствие, в какой-то момент очень сильное, может подорвать здоровье человека или сделать его рабом привычки – в этом случае оно порождает страдания, которые окажутся сильнее удовольствия. И наоборот, в какое-то время боль может быть очень сильной – например, при операции – и тем не менее порождающей большее благо – здоровье. Поэтому, хотя всякое страдание, рассмотренное абстрактно, есть зло, а всякое удовольствие – благо, на практике мы всегда должны думать о будущем и постараться достичь максимально продолжительного удовольствия, которое, по мнению Эпикура, заключается в здоровом теле и душевном покое. Эпикурейский гедонизм, следовательно, не ведет к вседозволенности и оправданию извращений, но проповедует спокойную, умиротворенную жизнь, ибо человек несчастлив не только из-за того, что испытывает страх, но и из-за необузданных суетных желаний, и если он сумеет усмирить свои страсти, то обретет благоденствие, даруемое разумом. Мудрый человек не умножает своих потребностей, ибо это лишь увеличивает число источников страданий – он, скорее, сведет свои потребности к минимуму. Эпикурейцы доходили до утверждения, что мудрый человек может быть счастливым, даже подвергаясь телесным пыткам. Так, Эпикур заявлял, что, «хотя бы его и пытали на дыбе, мудрый человек все равно счастлив»¹⁵. Эта идея наиболее ярко выражена в следующем высказывании: «Пусть мудреца сжигают, пусть его подвергают пыткам, – все равно… он скажет: «Как это приятно! Меня это совершенно не трогает»¹⁶. Таким образом, этика эпикурейцев призывала к умеренному аскетизму, самоконтролю и независимости. «Выработать у себя простые и недорогие привычки – значит совершенствовать свое здоровье и освободиться от колебаний в вопросах, связанных с удовлетворением насущных потребностей»¹⁷.