История философии. Древняя Греция и Древний Рим. Том II

Эпикур придавал огромное значение дружбе. «Из всех вещей, которыми мудрость снабжает нас для достижения длительного счастья, нет ничего более важного, чем дружба»²¹. Для этики, основанной на эгоистических чувствах, подобное утверждение может показаться странным, но то огромное значение, которое эпикурейцы придавали дружбе, базируется на эгоистических расчетах. Без дружбы человек не сможет прожить безопасной и спокойной жизни, а кроме того, дружба доставляет удовольствие. Дружба, таким образом, основывается на любви к себе, на идее о тех преимуществах, которые получает человек, имеющий друзей. Однако эгоизм слегка скрашивается в доктрине эпикурейцев, гласящей, что в дружбе возникает привязанность к другому человеку, и мудрый человек любит своего друга не меньше, чем себя. Тем не менее нельзя отрицать, что социальная теория эпикурейцев носит эгоистический характер; это особенно заметно в их утверждениях о том, что мудрый человек не должен заниматься политикой, ибо она нарушает спокойствие души. Впрочем, здесь эпикурейцы допускают два исключения: первое заключается в том, что политикой разрешается заниматься тому, от кого этого требуют интересы личной безопасности; и второе – в политику может уйти человек, испытывающий такое сильное стремление сделать политическую карьеру, что о достижении им атараксии говорить невозможно. Спокойствия души он сможет достичь, уйдя в отставку.

Удовольствие и личные преимущества являются определяющими и для эпикурейской теории закона. Гораздо приятнее жить в обществе, где правит закон и уважаются права, чем в условиях «bellum omnium contra omnes»[11]. Последнее условие никак не способствует достижению душевного спокойствия или атараксии.

Эпикурейцы, как мы видим, в своей физике вернулись к учению Левкиппа и Демокрита, так же как стоики возвратились к космологии Гераклита. Эпикурейская этика, однако, более или менее совпадает с этикой киренаиков. И Аристипп, и Эпикур считали целью жизни удовольствие, и в обеих школах основное внимание уделяется будущему, расчету и «измерению» соотношения удовольствия и страдания. Между эпикурейцами и киренаиками существуют, однако, различия. В то время как последние считали, что целью является позитивное удовольствие, эпикурейцы подчеркивали скорее его негативный аспект – спокойствие и уравновешенность. И снова, в то время как киренаики считали телесные страдания большим злом, чем душевные, эпикурейцы утверждали обратное на том основании, что тело страдает только от теперешнего зла, а душа может страдать, вспоминая прошлое зло и предвидя или опасаясь зла будущего. Тем не менее можно с уверенностью сказать, что эпикурейство поглотило киренаизм. Разве Эпикур не соглашался с киренаиком Гегесием в том, что следует избегать страданий, и с Анницерием в том, что мудрые люди должны окружать себя друзьями?

Таким образом, философия эпикурейцев вовсе не является философией героев, лишена она и того морального величия, которым отличается учение стоиков. Вместе с тем ее основные положения вовсе не столь эгоистичны и «аморальны», как это может показаться на первый взгляд, а потому вполне понятна ее привлекательность для определенного типа людей. Это конечно же не героические убеждения или философия; но ее автор и не считал, что она должна стать основой жизни, что бы там ни говорили люди, применяющие ее на практике.

Заметки о кинизме в первый период эллииистической эпохи

Кинизм этого периода перестал быть серьезным учением, призывавшим к независимости, подавлению желаний и физической выносливости; он занялся высмеиванием условностей, традиций, суеверий и стилей поведения. Конечно же эта тенденция наблюдалась уже и в раннем кинизме – стоит только вспомнить Диогена, – однако в период эллинизма она проявила себя в новом литературном жанре – в сатире. В первой половине III века до н. э. Бион Борисфенский, на которого оказали большое влияние киренаики, пропагандировал в своих «диатрибах» так называемый «гедонистский кинизм», призывая к простой кинической жизни, дающей удовольствие и счастье. Вслед за Бионом подобные диатрибы – популярные анекдотические сатиры – создавал Телес, живший в Мегаре около 240 года до н. э. В них он говорил о реальности и о том, что за нее выдают, о нищих и богатых, о кинической «апатии» и другом.

Менипп из Гадары (около 250 года до н. э.) создал сатиру, в которой сочетал прозу и поэзию и различными способами (под видом путешествия в ад или писем к богам) критиковал натурфилософию и специальные науки, а также высмеивал почести, воздаваемые Эпикуру его последователями, которые очень сильно напоминают поклонение идолу. Его стилю подражали Варрон, Сенека в своем «Apocolocyntosis» («Апология тыквы») и Лукиан.

Церцид из Мегалополиса, сочинявший мелиамбы в том же сатирическом стиле, заявлял, к примеру, что решение щекотливого вопроса о том, почему Хронос для одних людей является отцом, а для других – отчимом, он предоставляет наблюдателям небесных явлений.