История философии. Реконструкция истории европейской философии через призму теории познания

В этих рассуждениях Кузанского не трудно усмотреть фундаментальный онтологический принцип «всё во всём», который восходит к древнегреческому философу Анаксагору. Но Кузанский вкладывает в него специфический смысл, связывая его онтологический статус с бытием Бога. «Всё во всём» постольку, поскольку всё в Боге и он во всём: «поскольку творение сотворено бытием максимума, а в максимуме быть, создавать и творить — одно и то же, то творение, очевидно, есть не что иное, как го, что есть всё»[478]. Но всё есть в Боге и он во всем в свернутом виде. «Бог, — утверждает Кузанский, — есть свернутость всякого бытия любой существующей вещи…, поистине бог есть всё — свернуто»[479]. Бог есть тот, кто всё развертывает. В развернутом виде Бог есть ничто: «бог… не таков, что он есть это вот, а не другое… он как всё, так и ничто из всего… „всё** он — свернутым образом, а „ничто*⁴ — развернутым»[480]. То, что в Боге свернуто в абсолютное единство, то в мире развернуто во множество вещей, т. е, вещи, образующие в Боге неразличимое единство, в развернутом виде приобретают свои индивидуальные особенности, составляя всё многообразие мира. «В едином боге, — отмечает Кузанский, — свернуто всё, поскольку всё в нем; и он развертывает всё, поскольку он во всем… развертывание единством всего и есть пребывание всего во множественности»[481].

Всё совпадает с Богом, ибо он, т. е. Бог, абсолютный максимум. Название Бога достаточно абстрактно, Кузанский далек от персонификации Бога, характерной для христианской религии. Бог Кузанского лишен человеческих черт, это предельно общая философская категория. Сущность Бога — это бесконечное единое начало, больше которого и вне которого ничто не существует, «беспредельный предел, безграничная граница и нераздельная раздельность»[482]. Иными словами, всё разнообразие мира есть подобие единого бога. В едином максимуме всё есть само Единое. Такое понимание имеет своим источником неоплатоновскую интерпретацию Единого Плотином и Проклом.

Бог как бесконечное единство, как «абсолютная чтойность всего»[483] не познаваем и в этом, по словам Кузанского, «состоит корень науки незнания»[484]. Стало быть, смысл «ученого незнания» — бесконечность непостижима. Абсолютный максимум, единый и актуально бесконечный, скрывающийся в вещах как их сущность, не может быть постигнуть сам по себе конечным человеческим разумом. Но его можно познать через посредство Вселенной: «Бог… существуя в единой Вселенной, как бы в порядке следствия через посредство Вселенной пребывает во всех вещах, а множество вещей через посредство единой Вселенной — в боге»[485].

Согласно Кузанцу, противоположности существуют только по отношению к конечным вещам, а поскольку максимуму ничего не противостоит, то он бесконечен. Абсолютный максимум, совпадающий с абсолютным минимумом, Кузанец определяет как максимум, только конкретно определившийся. Такого рода максимумом он считает бесконечную Вселенную, которая представляет собой вечное развертывание божественного начала. И лишь в едином максимуме она существует в степени максимальной и совершенной. И в этом смысле Вселенная есть подобие Абсолюта (Бога). Она, по словам Кузанца, «целиком вышла к существованию посредством простой эманации конкретного максимума из абсолютного максимума»[486]. Понимаемая таким образом, Вселенная не имеет самостоятельного, отграниченного от Бога существования.

Итак, отличие Бога и Вселенной Кузанский видит в том, что Бог являет собой «абсолютный максимум», в то время как Вселенная представляется как «ограниченный максимум». Но эту «ограниченность» Вселенной не следует понимать как наличие предела, границы мира. Мир является I «ограниченным максимумом» потому, что он ограничивается в вещах, состоит из конечных «ограниченных вещей». Мир представляется Кузан- скому как конкретизация бесконечного единства, проявление абсолютного единства во множестве и разнообразии. Стало быть, мир — «единство многого». И это «единство многого» оказывается бесконечным.

, В результате такого уподобления космоса Богу мир «имеет свой центр повсюду, а окружность нигде». Мир не бесконечен, так как в таком случае он был бы равен Богу, но он и не конечен, поскольку «у него нет пределов, между которыми он был бы замкнут»[487].

Отсюда следует, что бесконечность мира Кузанский понимал как без- * граничность, возможность бесконечного выхода за пределы каждой данной границы. Вместе с тем бесконечность не есть просто безграничность, но и бесконечное многообразие свойств вещей, что подтверждается принципом «всё во всем»: каждая конечная вещь — целый мир, в котором отражается вся Вселенная, каждая вещь своим бытием отражает бесконечность бытия как такого.