История философии. Том 1. Исторические типы классической философии

Антропологические категории, по его мнению, недостаточны для ответа на поставленный вопрос. Ксенофан, отрицая человеческое в Боге и божественном, утверждал что Бог – это космос. Единый Бог, наивысший среди богов и людей, не подобен людям ни формой, ни мыслью. Некоторые исследователи считают, что эта мысль Ксенофана – свидетельство его монотеизма. Однако это не соответствует действительности. Во-первых, это не вписывается в разумение греков того времени, так как идея существования единого Бога была чужда грекам. Они вообще не видели противоречия между тем, существует единый бог или много богов. Греки, включая, как мы увидим позже, Платона и Аристотеля, считали вполне натуральным, что то, что божественно, по своей сущности является многим. Во-вторых, поэма Ксенофана «О Боге», с одной стороны, говорит о Боге в единственном числе и одновременно сравнивает его с богами во множественном числе, помещает его над ними. Такое соотношение «одного» и «многих» содержится и в других его произведениях. Есть интересное свидетельство Аристотеля по этой проблеме: Ксенофан, а перед ним Парменид, утверждали тезис о единстве всего, не аргументируя его ничем, не размышляли относительно его природы, является ли оно материальным или формальным, но, управляя своими рассуждениями и распространяя их на весь мир, утверждали, что единое есть Бог [4, А5, с. 986 в].

Следовательно, у Ксенофана единый Бог, который есть Космос, не только не исключает, но и утверждает существование других богов (это, возможно, части Космоса, или космические силы, или вообще что-то другое). Теперь нам могут быть более понятны его высказывания: «Целый видит, целый мыслит, целый слышит», или «Бог без усилий, силой разума создает так, что все вращается (оборачивается)». Однако эта движущая сила, «Первый Двигатель», всегда находится в одном и том же месте, полностью не двигаясь, не допускает, чтобы он раз вращался в одном месте, а другой раз – в другом».

Ксенофан все – и видение, и слышание, и мысление, и силу, которая приводит все в движение, – приписывает Богу как в человеческом масштабе, так и в масштабе космическом.

Итак, Ксенофан, как и все греки, не является представителем монотеизма, поскольку одновременно говорит «о Боге» в единственном числе и «богах» – во множественном. Его взгляды не монотеистичны еще и потому, что для греческой культуры монотеизм никогда не был антитезисом политеизма, многобожия. Он не был и дуалистом, который противопоставил духовное и материальное (первым это сделал в философии Платон). Ксенофан ближе всего был к пантеизму, который тогда формировался и утверждал, что все есть бог, а бог есть во всем. Однако это произошло позже.

Вопросы онтологические Ксенофан решает в духе милетской школы: с земли все происходит и все в конце возвращается к земле, превращается в землю. Или: земля и вода – это все вещи, которые рождаются и растут; все мы родились из земли и воды. Правдоподобно, что у Ксенофана земля принимается в качестве архе для земных вещей, но не для космических, и это отличает его от милетской философии. Ксенофан отрицал тезис, что космос как целое когда-то возник, менялся и двигался, но не отрицал такую возможность для отдельных вещей в космосе. Этика Ксенофана исходила из очень важного положения о том, что ценности духовные выше ценностей материальных, т. е. добродетель, разум, мудрость выше, например, ценности физической силы атлетов. Духовные силы приносят государству лучший строй, чем ценности жизненные, витальные. Однако его этические идеи не были связаны с философским изучением проблемы человека, собственно, так же, как и у всех досократиков.

Интересовали Ксенофана и проблемы космологии: звезды возникают из раскаленных туч, угасают каждый день и в ночи снова оживают, как горящие угольки; Луна – это сгущенное облако; изменения климата вызываются теплом Солнца как основной причиной и т. д.

Ксенофан, рассматривая мир как единое бытие, допускал его движение и изменение, однако только как возникновение и гибель мира, трактуя их как возникновение и упадок. Эта идея не противоречит взглядам элеатов, т. к. развитие у него не приносит ничего нового; мир вечен, неизменен, и все в нем повторяется.

Парменид

(приблизительно 540–470 г. до н. э.)