История философии. Том 1. Исторические типы классической философии

Диоген Лаэртский, характеризуя написанное Демокритом, ссылается на Фрасила, который классифицировал написанное Демокритом по тетралогиям: по этике: среди них называются сочинения «Пифагор», «О душевном расположении мудреца» «О душевном благосостоянии»; среди сочинений по физике называются «Большой Мирострой», «Мирописание», «О природе», «О вкусах», «О цветах» и др.; а также отдельные сочинения, в которых исследуются причины небесных явлений, воздушных явлений, неземных явлений, звуков, семян, растений и плодов и т. д.; по математике – «О познании разницы или о прикосновении круга и шара», «О геометрии», «Числа», «Проекции» и пр.; по искусствам – «О ритме и гармонии», «О поэзии», «О Гомере или о правильном произношении и непонятных словах», «О пении» и др.; по прикладным наукам: «Об образе жизни, или О диете», «Врачебная наука», «Причины того, что бывает в срок и не в срок», «О земледелии, или Землемерие», «О военном строе», «О вооруженном бое»; Диоген Лаэртский приводит и названия отдельных сочинений Демокрита: «Плавание вокруг океана», «Об истории», «Халдейская книга», «О горячке и болезненном кашле», «Причины по законам» и др. Уже этот неполный перечень произведений поражает широтой интересов Демокрита, и даже названия его произведений свидетельствуют о попытке Демокрита проникнуть вглубь исследуемой проблематики [8, с. 373–375].

Демокрит был человеком огромной культуры и богатейших знаний. Об этом свидетельствует то, что Аристотель в своих произведениях часто цитирует Демокрита и отзывается о нем с почтением.

Атомизм – это последняя в досократической философии попытка дать ответы на проблемы, которые были предметом исследования в философии природы, включая философию элеатов. Очень выразительно охарактеризовал связь между элеатами и атомизмом Аристотель. Эта оценка настолько важна, что ее фрагменты стоит привести в нашей лекции:

«Наиболее последовательное объяснение всех [вещей] на основе единого учения дали Левкипп и Демокрит, которые признали началом то, что по природе таково. Некоторые из древних думали, что сущее необходимо должно быть единым и неподвижным потому, что пустота есть не-сущее, а если нет отдельно существующей пустоты, то движение невозможно; а с другой стороны, и множественности [вещей] не может быть, если нет того, что отделяет [предметы друг от друга]. Мысль, что Вселенная не непрерывна, а разделена на соприкасающиеся [предметы], совпадает, по их мнению, с утверждением, что она не едина, а множественна, и что имеется пустота. Ведь если Вселенная повсюду делима, то она уже не едина, а потому и не множественна, а есть [только] пустота.

Утверждение же, что она есть где-то делима, а где-то нет, похоже на выдумку. Ведь до каких пор и почему одна часть целого такова [т. е. неделима] и заполнена, а другая разделена? Далее точно так же и приходится отрицать, что существует движение. Исходя из таких доводов, они не обращают внимания на [показания] чувств, пренебрегая ими и полагая, что надо следовать [только] разуму, объявили Вселенную единой, неподвижной, а некоторые и бесконечной. Ведь [всякая] граница соприкасалась бы с пустотой. – Вот так и по таким причинам некоторые высказывались об истине. В рассуждениях это, по-видимому, выходит складно, однако на деле подобные взгляды близки к безумию…

Левкипп же полагал, что у него есть доводы, которые согласуются с чувственным восприятием и не отрицают ни возникновения, ни уничтожения, ни движения, ни множественности существующего. В этом он согласился с [данными] явлений, а с теми, кто создал [учение] о едином, он пришел в согласие, говоря, что движение не может быть без пустоты, что пустота есть небытие и что ничто из существующего не есть небытие. Ведь подлинно сущее есть совершенно полное бытие. Но оно не едино, а есть бесконечное множество [частиц], не видимых из-за малости своих размеров. Они носятся в пустоте (ибо пустота существует) и когда соединяются, вызывают возникновение, а когда разделяются – уничтожение. Они действуют и испытывают воздействие в той мере, в какой им случается соприкасаться друг с другом, потому что когда они [уже] не единое, их соединение и переплетение ведут к возникновению [вещей], а из подлинно единого не могло бы возникнуть множества, равно как и из подлинно многих – единое. Это невозможно» (Аристотель. О возникновении и уничтожении [9, с. 406]).

Мы привели столь пространную мысль Аристотеля по двум причинам:

1. Как мы сказали, здесь глубоко показана связь и различие между элеатами и атомистами во взглядах на мир.