История философии: Запад-Россия-Восток. Книга 1: философия древности и средневековья

Мистическое богословие в этот период развивается под влиянием исихазма (от греческого “исихийя” — покой, безмолвие), или паламизма, называемого по имени его основателя св. Григория Паламы, афонского подвижника и богослова XIV в. Религиозно-философское учение о “Фаворском свете”, внутренней духовной сосредоточенности, особых приемах медитации, просветлении плоти и гармонии духа с тварным миром оказало значительное влияние на русскую культуру, которая в XV-XVI вв. не переживала вместе с Западом эпохи Ренессанса, но, напротив, именно в это время испытала взлет наибольшей духовности, характерной для зрелого средневековья.

Вместе с исихазмом на Руси появляются славянские переводы, сделанные преимущественно на Балканах, сочинений Дионисия Ареопагита, Симеона Нового Богослова, Иоанна Лествичника и др. Особенно важен Corpus areopagiticum, т.е. свод сочинений Псевдо-Дионисия Ареопагита, включающий творения «О небесной иерархии», «О божественных именах», «О церковной иерархии», «О таинственном богословии» и ряд посланий. Важное философско-антропологическое значение имел перевод «Диоптры» Филиппа Пустынника, представляющий драматический диалог Души и Плоти [22].

Крупнейшим русским исихастом выступил преподобный Нил Сорский (ок. 1433-1508), в миру Николай Майков, монах, побывавший в Палестине, Константинополе и на Афоне, основавший по возвращении скит на р. Соре близ Кирилло-Белозерского монастыря. Ему приписывают несколько трудов, из которых важнейшим является «Устав», в коем применительно к монашеской практике содержатся тонкие психологические размышления “о делании сердечном и мысленном блюдении”. Пр. Нил рассматривает учение о страстях, выделяя пять стадий их формирования: “прилог” (первоначальное впечатление), “съчетание” (заинтересованность), “сложение” (увлечение), “пленение” (подчинение), собственно “страсть” (порабощение). Даются и рекомендации по борьбе с дурными влечениями путем отсечения их на ранних стадиях, внутреннего сосредоточения, повторения Иисусовой молитвы, памяти о жизни вечной. Сочинение пр. Нила создано под влиянием патриотической и аскетической литературы, в том числе «Лествицы» Иоанна Лествичника и «De coenobiorum institutis» Иоанна Кассиана Римлянина, основателя галльского монашества [8, с. 142-145].

Нестяжательство и иосифлянство

Глава русских исихастов стал вождем нестяжательского направления, полемизировавшего с иосифлянским. Вассиан Патрикеев, Гурий Тушин, Артемий Троицкий и другие представители первого течения выступали за монастыри как центры духовного просвещения, живущие исключительно трудом своих насельников и доброхотными подаяниями извне. Преображающая сила Фаворского света представлялась достигаемой при максимальном удалении от забот внешних и предельной сосредоточенности на жизни внутренней. Идеалом “заволжских старцев” был бедный, затерянный в лесах монастырь, богатый лишь Духом Святым, каким был скит пр. Нила.

Программа преподобного Иосифа Волоцкого (1440-1515), в миру Иоанна Майкова, ориентировалась на создание монастырей — крупных феодальных центров с обширными владениями, книгописными, иконописными и иными мастерскими, активно влиявших на общественную жизнь, воспитывавших духовных пастырей для мирян, сотрудничавших с государством в общем деле укрепления страны, нередко бывших даже укрепленными крепостями.

В советской историографии, одержимой идеей социальной конфронтации, преувеличивались расхождения между двумя течениями. Между тем оба они развивали единую программу “игумена земли Русской” пр. Сергия Радонежского, сочетавшего монашеский подвиг, духовную аскезу со служением родной земле, ее народу, но акцентируя по мере необходимости различные функции. В реальной действительности древнерусские монастыри стали одновременно и подлинными очагами духовности, и процветавшими центрами феодального хозяйства и средневекового искусства, и оборонными твердынями.

Более того, при отсутствии центров образования, подобных университетам, они выполняли их культуртрегерскую функцию на обширных пространствах мало освоенных земель, особенно на севере Руси. В них как в цветущих “вертоградах” вырастали зодчие, книжники, певчие, иконописцы, музыканты, садовники, просвещенные деятели культуры. На Западе подобную роль до XI в. играли бенедиктинские монастыри во главе с обителью в Монте-Кассино. В России деятельность монастырей была более обширной и продолжительной. Даже после основания университетов они вплоть до революции служили оплотом духовности, носителями традиций, прибежищем народным. “Северная Фиваида” представляет одну из ярких страниц истории отечественной культуры, духовности и практической жизнестроительной мудрости [5, с. 171-176].