История философии: Запад-Россия-Восток. Книга 4: философия XX в.

“История сексуальности” — неоконченная работа Фуко с весьма широким и основательным замыслом. В I томе (“Воля к знанию”) история сексуальности исследуется на примере XVII в., когда в данной области начинается существенное изменение дискурса: многие научные дисциплины и сферы культуры начинают обращать внимание на проблему пола. Но и здесь в основе “воли к знанию” лежит воля к власти, ибо эти знания позволяют сформировать “биополитику населения”, в свою очередь ведущую к контролю над рождаемостью, продолжительностью жизни. В двух других томах “Истории сексуальности” Фуко еще глубже уходит в историю человечества. Он исследует греческую, римскую, раннехристианскую историю, философию, культуру с точки зрения этики взаимоотношения полов, подходов к эротике, а также стандартов, диктующих отношение человека к самому себе, к другому полу, задающих нормы его “экзистенции”, самообладания, достоинства и т. д. Заслуживает специального внимания эволюция взглядов и идей Фуко в более поздний период его творчества.

Работы и идеи Фуко второй половины 70—80-х годов

Первый том “Истории сексуальности” вышел в свет в декабре 1976 г., когда еще не успели стихнуть шум и споры вокруг предыдущей книги Фуко — “Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы" (1975). Эти две книги близки не только по времени своего выхода в свет. Они знаменуют очередной “разрыв” в творчестве Фуко и, в этом смысле, — появление “нового” Фуко. Если в предыдущих книгах анализ Фуко фокусировался на “сказанных вещах”, на дискурсе как отдельной и автономной реальности, как особой практике, то теперь дискурс рассматривается как востребуемый и получающий свое место внутри той или иной отличной от него самого практики (судебной, медицинской, педагогической и т.д.). Отвечая (после одной из своих лекций в Токийском университете в 1978 г.) на реплику одного из слушателей, заметившего, что объектом анализа у Фуко становится теперь не только сказанное, но также и сделанное в какой-то момент истории, Фуко подчеркивает: он начинал как историк науки и одним из первых вставших перед ним вопросов, был вопрос: может ли существовать такая история науки, которая рассматривала бы “возникновение, развитие и организацию науки не столько исходя из ее внутренних рациональных структур, сколько отправляясь от внешних элементов, послуживших ей опорой”¹⁵. Так, в “Истории безумия” наряду с “внутренним анализом научных дискурсов” — анализом того, как развивалась психиатрия, какие она затрагивала темы и какие изучала объекты, какими понятиями пользовалась и т.д., — есть и анализ внешних условий: «...я попытался, — говорит Фуко, — ухватить историческую почву, на которой все это произошло, а именно: практики заточения, изменение социальных и экономических условий в XVII в. Анализ же в “Словах и вещах” — это по преимуществу анализ сказанных вещей, правил образования сказанных вещей». Анализ внешних условий существования, функционирования и развития дискурсов оказался при этом как бы за скобками. Это отмечали критики Фуко. “Но я и сам это осознавал, — говорит он, — просто объяснения, которые в то время предлагались, к которым меня склоняли (и упрекали меня, если я их не использовал), — эти объяснения меня не удовлетворяли”. Не “производственные отношения” или “идеологию господствующего класса”, но “отношения власти внутри общества” Фуко предлагает теперь рассматривать в качестве “точки внешнего укоренения организации и развития знания”¹⁶.

Так в горизонте мысли Фуко кристаллизуется тема власти. Она звучит уже в “Порядке дискурса”. И это не умозрительный поиск нового объяснительного принципа, но осмысление нового периода в жизни Фуко, периода, который, по его собственным словам, открылся “потрясением 1968 года”. Фуко в то время заведовал кафедрой философии в Тунисском университете и стал очевидцем сильных студенческих волнений, которые в Тунисе начались раньше, чем во Франции и вообще в Европе, и завершились арестами, процессами и суровыми приговорами. Фуко, пользуясь своим положением, оказывал студентам прямую помощь (материальную, организационную) и в конечном счете стал persona non grata в этой стране. С этого момента Фуко — в центре всего, что происходит в политической и социальной жизни, он — всюду, где происходят столкновения с властью и силами порядка, причем не только во Франции. Даже простое перечисление того, что было им сделано и организовано, в чем он принял непосредственное участие, заняло бы не одну страницу. Так, осенью 1968 г., после “майской революции” и в ответ на нее, был создан новый — экспериментальный — университет в Винсене. Фуко принял предложение возглавить кафедру философии, которую он же и должен был сформировать. Одновременно Фуко создал первую во Франции кафедру психоанализа, куда он пригласил в основном психоаналитиков лакановского направления.