История философии: Запад-Россия-Восток. Книга 4: философия XX в.

В советской литературе Хайдеггера подчас критиковали следующим образом: Man — категория, которую можно отнести к капиталистическому обществу; Хайдеггер же придает ей абстрактный внеисторический смысл. Но экзистенциалист применяет подобный прием по принципиальным соображениям, ибо полагает, и с полными на то основаниями, что необходимость — и опасность — уподобления, усреднения заключает в себе всякое, в сущности, человеческое совместное бытие. Действительная ограниченность хайдеггеровской концепции Man состоит в том, что повседневное бытие человека вместе с другими людьми Хайдеггер поначалу рассматривал сугубо негативистски. Он не видел богатства его противоречивых аспектов: ведь мы учимся от других и учим их; они влияют на нас — мы влияем на них; а главное: не иначе, чем в общении с другими, мы отстаиваем, развиваем, познаем свое Я, а они — свое Я. Одним словом, взаимодействуя с другими людьми, человек не только идет навстречу общему, всеобщему, усредняющему, но и обнаруживает индивидуально-неповторимые черты своей личности, своего бытия, борется за них, закрепляет их. Общее — совсем не обязательно “среднее”, “неопределенно личное”. Общим достоянием людей становятся ведь не только стандарты, стереотипы, шаблоны, но оригинальное, творческое, уникальное — то, что значительно “выше среднего”. Это поняли другие философы XX в., которые — подобно М. Буберу — показали плодотворность диалога, общения Я и Ты, не отрицая, впрочем, и опасностей для Я, вытекающих из общения людей. Итак, повседневности бытия вместе с другими присуща сложная объективная диалектика. Сводить же ее к усредненности значит упрощать совместное бытие, бытие общения и взаимодействия. Но вообще отрицать определенную власть Man, т. е. усредняющего начала, над социальным бытием людей было бы необъективно: достаточно вспомнить, как легко каждый из нас подпадает под влияние стереотипов и с каким трудом от них освобождается.

Многие течения философской мысли XX столетия остро ощущали и фиксировали власть “среднего”, “массового” шаблона и стандарта над жизнью и культурой. (Примером может служить блестящее сочинение испанского философа X. Ортега-и-Гассета “Восстание масс”.) При этом одни философы, испытывая страх перед усилившейся “массовизацией” всех сторон жизни, отстаивали, вслед за Ницше, элитарные идеалы. Другие пытались анализировать “массовизацию” жизни и культуры в ее реальной противоречивости. Экзистенциализм, персонализм расположены, пожалуй, где-то посредине: они считают власть Man опасной, но видят в ней главную неискоренимую черту совместного бытия людей — такую же неизбежную как жизнь или смерть индивидов.

Бытие между жизнью и смертью

Экзистенциальная философия повернула внимание современной культуры к проблеме смерти. “Быть или не быть” индивиду — тема в философии человека XX в. еще более популярная, чем во времена Шекспира. А. Камю в “Мифе о Сизифе” заявил, что место центрального философского вопроса должна занять проблема самоубийства. И он видел свою гуманистическую задачу в том, чтобы помочь человеку, который находится на грани отчаяния, на грани самоубийства, сохранить жизнь.

Чем ему способна помочь философия? Во всяком случае, рассуждает Камю, не благодушно-оптимистическими уверениями в том, что жизнь прекрасна — к ним отчаявшийся человек скорее всего отнесется без всякого доверия. Бессмысленны, безнравственны и те концепции философии прошлого, согласно которым человек живет в лучшем из миров. Камю заявляет, что мир этот абсурден; он подобен действиям Сизифа, поднимающего, по наказанию богов, камень на гору, с которой тот снова должен покатиться вниз... И все-таки жизнь даже в ситуации абсурда — ценность, равной которой у человека нет. Но это жизнь, всегда “пограничная” со смертью.

Жизнь на грани смерти, утрата и поиск смысла жизни — ситуации, которые в философии и литературе XX в. исследовались глубже и тщательнее, чем прежде. К сожалению, в нашей философии долгое время господствовало пренебрежительное отношение и к этим проблемам, и к их осмыслению — как будто они не заботят абсолютно каждого человека. Каждый переживал смерть близких, многим в разгар жизни и всем на ее исходе приходилось или еще придется смотреть в глаза смерти. Всякий человек обязательно задумывается о смерти. Жизнь индивида может быть наполнена смыслом, но может вдруг утратить для него этот смысл. Достойно умереть, когда приходит смерть, бороться с нею, когда есть шанс жить, помогать другим людям в их именно смертной борьбе — это великое и нужное любому человеку умение. Ему учит сама жизнь. Жизнь и смерть человека, смысл жизни — это вечные темы искусства и философии.