История Финляндии. Время Екатерины II и Павла I

Решив воевать с Россией, королю нужно было поднять общественное настроение финляндцев против русских. Это дело Густав поручил своему любимцу Г. М. Армфельту; который пускал в ход всякие благовидные и неблаговидные предлоги, лишь бы достигнуть цели. Задача его оказалась тем более трудной, что на русской стороне границы приняты были все меры к тому, чтобы не подать повода к ссорам и недоразумениям: воспрещено было носить оружие, сняты были пограничные караулы и пр. Подобные миролюбивые мероприятия на шведской стороне растолковывались, как хитрые попытки русских усыпить бдительность своих врагов. Чтобы раздражить русских, Г. М. Армфельт предложил королю приказать останавливать наших курьеров. Распространен был слух, что финнам придется сражаться с свирепыми татарами и язычниками. У шведов ощущался большой недостаток в деньгах; услужливые клевреты короля объяснили это народу тем, что русский министр в Стокгольме А. К. Разумовский разграбил почту, везшую казенные деньги. Нелепому рассказу поверили и Г. М. Армфельт, радуясь успеху своих измышлений, восклицал: «и это хорошо». «Тысяча глупых рассказов», — пишет барон Г. М. Армфельт своей графине из Элиме, 20 июня 1788 г., — «частью обескуражили, частью раздражили их (шведских солдат); между прочим говорилось, будто бы императрица повелела переодеть 80000 баб, чтобы прогнать их»; они поверили и этой сказке. Разжигая охоту финнов к войне, Г. М. Армфельт с удовольствием доносил королю, что старания его увенчались успехом. Взятую на себя роль в этой «комедии» Г. М. Армфельт исполнял с таким усердием, что не предупредил об истинном положении дела даже своего дядю, барона К. Армфельта, назначенного главнокомандующим.

Густав Армфельт

Но медаль имела, и оборотную сторону. — В Финляндии ощущалась повсеместная нужда, вследствие прошлогоднего голода; это обстоятельство внушало большие опасения, так как известно было, что «с пустым желудком финн добра не сделает».

Рядом с недостатком в провианте и деньгах, обнаружились большие недочеты в вооружении и обмундировании. Артиллерия оказалась в самом жалком состоянии.

Еще печальнее было то, что дух и настроение в войсках оказались не воинственными, особенно в частях, расположенных в Гельсингфорсе и Свеаборге. Общий тон в Гельсингфорсе был таков, что Г. Армфельт запретил своим офицерам посещение города. Из писем Г. М. Армфельта к королю видно, что настроение было явно беспокойное и трусливое. Жены покидали своих мужей и переезжали в Швецию. Особенное малодушие и страх проявил командующий войсками в Финляндии, генерал граф Поссе. Нередко он восклицал: «только религия воспрещает мне пустить себе пулю в лоб».

Письмом (от 11-22 мая 1788 г.) король уведомил Г. М. Армфельта, что он «перешел Рубикон» и скоро начнется война. — Одновременно подобное же уведомление получил гр. Поссе. Происходил какой-то военный совет, когда пришел молодой полковник Нюландского полка Г. М. Армфельт. Поссе плакал, проклинал все и вся, грозил покончить с собой и т. п. Общее поведение присутствовавших представлялось настолько странным, что Г. М. Армфельт, несмотря на свою молодость и неопытность, должен был сказать собравшимся: «Ваше поведение меня удивляет; вам даны определенные приказания и их следует исполнить точно и немедленно. Если вы полагаете, что мы будем разбиты русскими, — тем хуже для вас. Если бы в моем лагере нашелся один солдат с такими мыслями, я прогнал бы его. При нападении на нас, мы должны защищаться par tous les diables; a если желаем сами напасть, то обязаны к тому приготовиться. Пустые рассуждения излишни; трусость вредит нашему собственному достоинству и делу короля». Раз меч обнажен, долг воина повиноваться. Картину дорисовывает в своих воспоминаниях И. А. Эренстрем, у которого читаем: «Офицеры шведских полков, перевезенных в Финляндию, были вообще против войны. Множество маленьких билетиков, одинаковой формы и величины, написанных буквами из квадратов и прямых линий, были разосланы с целью действовать преимущественно на унтер-офицеров и солдат. Они содержали: предостережение не слушаться, если им прикажут перейти государственную границу с Россиею; зачинщики незаконной и несправедливой войны, особенно генерал Толль, будут на следующем риксдаге привлечения к ответственности и присуждены к смертной казни.

Наиболее огульное неповиновение проявили офицеры финских Абоского и Бьернеборгского пехотных полков. Неясные слухи о предстоящих каких то переворотах распространялись в то же время среди шведского общества. Едва войска сосредоточились в Финляндии, как одновременно и в лагере, и в Стокгольме пошли разговоры о том, что цель их сборов увеличение суверенной власти короля, на предполагаемом риксдаге в Або. — По другим слухам, — чтобы помешать этому — Свеаборгский гарнизон готов был стать во главе восстания, к которому обещали примкнуть отряды армии и флота своим отказом перейти границу. Третьи говорили, что часть флота, встретив короля на море, арестует его и после этого начнется революция.