История Финляндии. Время Екатерины II и Павла I

В Стокгольме, куда отправлены были трофеи с корабля «Владислав», отслужили благодарственный молебен; в шведских газетах описали удачи сражения. В Гельсингфорсе Густав III отпраздновал победу по особому церемониалу, произнес речь о любви к отечеству и славе, наградил участников боя и торжественно похоронил убитых. «Любезный брат, — сказал король герцогу Зюдерманландскому, — вы отомстили за шведское имя и шестидесятилетнее оскорбление». Распущены были слухи, что Грейг тяжело ранен, русская эскадра пострадала и т. п. «Пусть хвастается как хочет, — сказала Императрица при чтении газет, — сам выйдет смешон в глазах людей беспристрастных».

Екатерина II, со своей стороны, приказала отслужить молебен в Зимнем Дворце. «Не удивительная ли мудрость Провидения, — острил немецкий сатирик, — что оно сумело угодить обеим сторонам и устроить протестантский молебен там, а православный тут».

Для утешения «плачущихся и беспокоящихся» Гарновский желал, чтобы к молебствию, по случаю Гогландской победы, прислан был «завоеванный флаг». «Боже мой, чтобы у нас было, если бы не последние приятные вести!» — продолжал он.

Императрица украсила героя Грейга орденом Св. Андрея Первозванного, Т. Г. Козлянинова — Георгием III класса и т. д. Адмиралтейств-коллегия выдала Грейгу «похвальный лист». Русские первые атаковали шведов. «Следует преклониться перед энергией Грейга, — пишет Кирхгоф, — рискнувшего, при плохом неопытном личном составе, атаковать противника». Несомненно, что Грейг на своих плечах вынес всю тяжесть неравного и долгого боя.

Наш урон людьми простирался до 1770 человек, из них было 500 убитых, 720 раненых и 470 пленных на «Владиславе». Надо полагать, что потери шведов были не менее значительны. Гр. Вахмейстер сказал, что еще три корабля спускали флаг, но нашим бойцам за дымом это не видно было; «если бы вице-адмирал не закрыл брата королевского, то сей бы взят был». На корабле герцога нашим снарядом сметена была крыша его каюты. По возвращении в Свеаборг, после боя, герцог хотел покинуть флот, но его уговорили не делать этого. Герцог жаловался на плохое снаряжение судов, на недостаток в снарядах и т. п. Он хотел возобновить бой на другой день, но не оказалось снарядов. Офицеры, недовольные распоряжениями начальства, собирались подать в отставку; производство всех в следующий чин удержало их на своих местах.

В своем донесении Императрице С. К. Грейг, известный безукоризненной правдивостью, ничего не скрыл. Он выразил свое осуждение трусости трех капитанов и свои похвалы отличной храбрости, проворству и неустрашимости офицеров, и особенно нижних чинов, более половины которых были рекруты. Наших капитанов, уклонившихся от сражения, отдали под суд, одного разжаловали в матросы «на вечно», а Мартына Фондезина отчислили в порт. «Двум командующим кораблями от команды отказано. Робостию сих лишились мы корабля «Владислав» и случая сделать над шведским флотом победу решительную». Екатерина писала Потемкину: «Все они заслужили виселицы... но на галеры выбрать не из кого, разве с неба кто ко времени упадет».

7 июля Грейг донес Императрице: «Я никогда еще не видал сражения более жаркого и хорошо поддерживаемого с обеих сторон. В сем сражении разные корабли Вашего Императорского Величества много разбиты». В корпусе иных кораблей было до 120 пробоин. Похвалив храбрость взятого в плен графа Вахмейстера, адмирал прибавил: «неприятель уступил нам господствовать местом сражения». Канонада при Гогланде слышна была в Гельсингфорсе.

«В перлюстрации все похваляют Грейга, отдавая ему честь его храбрости, приобретшей нам победу над флотом шведским» (читаем 13 июня 1788 г. у Храповицкаго). Приметили ли вы, — спрашивает М. Гарновский — скромность, с которой была написана реляция адм. Грейга?

Императрица очень была обрадована победой. Камень сватался с её души, и она свободнее вздохнула.

Всегда вялое русское общественное мнение отнеслось к успеху нашего флота при Гогланде крайне сдержанно. Когда прошло первое впечатление победы, в Петербурге стали соглашаться, что шведы не без основания приписали себе победу. Адмиралтейств-коллегия вторила этому мнению.

Такому настроению отчасти способствовал сам Грейг. Он остался недоволен результатами боя и опасался, что шведы произведут десант при Ревеле. Грейг не возложил на себя Андреевской ленты и писал, что до тех пор не сделает этого, пока не будет полным победителем шведов.

В письме к князю Потемкину Императрица сказала: «Сие дело, хотя, по себе нерешительное, последствия для шведов может иметь худые, буде Бог нам поможет».

В таком же смысле Екатерина (10 июля 1788 г.) писала Великому Князю Павлу Петровичу: «Флоту Его Величества Короля Шведского, кажется, порядочно досталось. Последствия этой битвы могут быть очень серьезны; но как бы то ни было она не решительна». Последнее неверно. После сражения шведский флот ушел в Свеаборг, оставив место боя в обладании русских. Это достаточное доказательство нашей победы.