История Финляндии. Время Екатерины II и Павла I

Кроме того, первые последствия боя, несомненно, сложились в пользу русских. Ворота к Петербургу оказались для Густава запертыми, хотя особенно крупного материального ущерба шведскому флоту не было нанесено.

«Лучшую надежду полагал король шведский на флот свой, который экипировал искусными матросами, и еслиб шведам наш флот разбить удалось, то они намерены были, пришед к Кронштадту, оный сжечь и потом водвориться в Петербурге, где по достоверным известиям король предполагал препроводить зиму, а весной обещал любовницам своим дать фриштик[7] в Петербурге».

Шведские и финляндские историки приходят к одинаковому выводу о Гогландском сражении хотя с разными оговорками. Финляндцы пишут: произошло сражение, почетное для шведов, но по своим последствиям равное поражению (М. Шюбергсон). Швед Гильденбрант признает бой нерешительным, но равным поражению, потому что весь план высадки был уничтожен. Внезапное нападение на Петербург со стороны моря сделалось уже невозможным. — Король писал брату, что надеется увидеться с ним после удачной битвы при Кронштадте, между тем принц Карл вынужден был вернуться в Свеаборг. Несомненно, важнее всего было то, что сражение при Гогланде совершенно изменило весь ход кампании 1788 г. и нарушило план Густава.

Шведская медаль в память сражения при Гогланде

Это признает и лучший историограф короля Густава III Однер. Он пишет: «Сражение при Гогланде сделалось поворотным пунктом русского похода в военном отношении; оно сделалось поворотным пунктом всего положения короля, даже в личном его настроении относительно войны. Он прибыл в Финляндию в высшей степени воинственным и полный надежд; он рассчитывал найти здесь армию и флот готовые сразиться и жаждущие славы; он и его брат повели бы их победоносными в Петербург и Кронштадт. А вместо того он нашел обедневшую страну, армию далеко не готовую для похода, флот, который не решался выступить против неприятеля и военачальников, большею частью не воинственных, которые причиняли всякия затруднения».

Не обошлось и без рассказов фантастического характера. Говорили, что, по уходе эскадры Грейга, к Кронштадту приходило судно под английским флагом; оно было нагружено бочками с порохом, но заявляло, что груз состоит из апельсинов. — Цель ясна: истребление гавани и флота. Но бдительная брандвахта яко бы своевременно усмотрела обман.

Пленным шведам вернули шпаги. Императрица допустила их к руке. Им давался в Петербурге царский стол.

26 Июля, в пасмурное утро, из тумана у Свеаборга, неожиданно для шведов показалась русская эскадра, состоявшая из 16 кораблей, 7 фрегатов и трех меньших судов. Все засуетилось и пришло в движение. Канаты у якорей отрубались, спешили отдать паруса. В сильном смятении корабль «Густав-Адольф» ударился о подводные камни с такой силой, что грот-мачта переломилась и упала за борт. Очутившись под нашими выстрелами, ему оставалось спустить флаг. Тогда же было захвачено нами одно шведское транспортное судно. Всех пленных в наших руках оказалось 523 нижних чина, и 30 офицеров. — Корабль «Густав-Адольф» пришлось сжечь за невозможностью снять его с камней.

Шведский флот, превосходивший наш по силе, безучастно взирал на происходившее. Зараза деморализации, видимо, успела охватить уже моряков и они, вместе с аньяльцами в пехоте, роптали на действия правительства. Блокада Грейга, кроме того, приносила свои плоды: один транспорт мяса за другим перехватывался и конфисковался. Все коммерческие суда подвергались осмотру. Бдительность нашей эскадры сильно тревожила шведов. Приближалась осень и продовольствие в голодной Финляндии затруднялось. «Шведский флот заперт в Свеаборге, откуда носу показать не смеет», — писала Екатерина.

В туманные ночи шведы выводили свои суда из Свеаборга, в надежде провести их при благоприятных условиях мимо Тверминне.

Со слов одного шведского офицера, Грейг уже мог донести Екатерине, что нескольким «сия война наскучила; война, начавшаяся без всякого рассудка и которой справедливой причины никто не знает».

22 Августа Императрица осведомила своего энергичного адмирала об общем положении дел. Она писала, что финские войска «положительно отказываются сражаться с нами» и предлагают королю собрать риксдаг, что шведские войска нуждаются в деньгах, провизии и одежде, что 8 полковников и 120 офицеров подали королю прошение об отставке, что скоро неприятель может быть покинет Гегфорс — единственный пункт в наших пределах, который он занимает. «Они отступили от Нюслота и просили коменданта чтобы в них не стреляли с крепости»... «Мне очень бы хотелось, чтобы Тревенен, или кто-нибудь из наших захватил его Величество Короля во время его переездов и препроводил его к Нам лично. Нельзя было выдумать лжи и обмана, которой бы Король шведский не распространял повсюду».