История Финляндии. Время Елизаветы Петровны

В сражении при Корпо большое значение имели прамы. Современник оставил описание этого типа судов, и надо полагать, что русские прамы ничем существенным не отличались от шведских. Виденная Тибурциусом шведская прама представляла изрядную крепость. Она, конечно, совершенно непригодна была для плавания или для дальнего буксирования. Снаружи кругом по краям, она была снабжена сундуками, наполненными воздухом, которые держали на поверхности всю эту тяжелую громаду. Сколько бы прама ни была пробита пулями, ей не угрожала опасность затонуть. Передняя и задняя части прамы были высоко приподняты и на этих возвышениях устанавливались небольшие орудия. Эти платформы прекрасно снабжались многосложными железными брусьями, на которых держалась деревянная крыша, покрываемая красной медью, благодаря чему праму можно было считать защищенной от бомб. Бока прамы устраивались гораздо ниже; с каждой её стороны ставились 10 24-пудовых железных пушек. Внутри находилась лестница, на которой можно было стоять, а сзади её помещался вал с мушкетами. Посередине прамы стояла 40 пудовая мортира для метания бомб, почему в узких водах трудно было иметь дело с подобной машиной.

Позиция у острова Соттунга осталась за русскими, но Кейт, с бывшими у него войсками, не решался атаковать шведов на Аланде. Потери русских при Корпо были незначительны.

Ласси, узнав затем, что шведский флот (в 18 вымпелов), под начальством адмирала фон Утфаля, сосредоточился у Гангеудда, приказал графу Н. Ф. Головину атаковать его, но президент коллегии на это не решился, имея 13 вымпелов. Головин искусно укрывался за решениями консилиумов и ловко пользовался данной ему инструкцией, которой он предостерегался от «газардования» и, кроме того, ему вообще рекомендовалось «движение флотов иметь с надлежащим бережением людей и кораблей». Всякое же смелое наступательное действие неизбежно являлось «газардованием» и сопряжено было с опасностью утери команды и судов. Мешали ему, как и его предшественнику, болезни во флоте, темные и длинные нота, недостаток провизии и т. п.

В начале июня шведский флот, после ничтожной перестрелки с нашими судами, ушел в Карлскрону, «благодаря от всего сердца графа Головина, — как пишет генерал-майор Завалишин, — что он их отпустил с целыми руками и ногами пользоваться жизнью и тем, чем Бог благословил». Непростительная ошибка Утфаля! Не уйди он домой, а останься у Ганге, русский флот Ласси и Кейта не могли бы соединиться и результат кампании был бы иной. Соединенные же силы Ласси и Кейта составили 70 галер с 20.000 корпусом.

Итак, Головин бездействовал и не атаковал шведов при Гангуте. Головин ссылался на плохие суда и на постановление консилиума. Без консилиума тогда в нашем флоте ничего не предпринималось, не смотря на заявление Елизаветы Петровны: «этих бесплодных советываний в нынешнюю кампанию столько было, что, наконец, самое слово совета омерзит».

В течении войны 1741—1743 гг. русский флот решительно ничем хорошим себя не проявил. Корабли были плохи. Команды на столько слабы, что не могли вытащить своего якоря из воды и обрубали канаты. Насколько несостоятельной оказалась шведская армия, настолько же предосудительным было действие нашего флота.

По уходе шведского флота, путь к Аланду был открыт. Фельдмаршал Ласси этим отлично воспользовался и требовал, чтобы флот графа Н. Ф. Головина прибыл к Аланду, но он удалился к Рогервику. С острова Ламеланда Ласси намеревался перейти на шведский берег; но граф Головин не явился к нему на помощь.

Чтобы дорисовать характеристику графа Головина, прибавим, что его запросили (5 июля 1743 г.) именным указом о возможности отправления нашей эскадры для прикрытия, вместе со шведским флотом, транспорта вновь избранного коронного наследника из Стральзунда в Карлскрону. — Головин начал с указания на наступавшее осеннее время и предстоявшие темные ночи. Адмиралтейств коллегия предписывает немедленно снабдить суда графа Головина провизией и крейсировать с эскадрой ближе к шведским и датским портам. Адмирал отвечает, что генеральный консилиум решил отправить в море лишь несколько судов, а остальные вести в Кронштадт для починки. Ему вновь (24 авг.) именным указом предлагается идти с флотом к Карлскрону, на что адмирал упорно заявляет, «что в повеленный вояж до Карлскроны идтить флоту никак невозможно», почему он послал для разведок один фрегат «Россия».

Успехи русского оружия в финских шхерах для жителей Аланда, — которые год тому назад подчинились русским, но при наступлении шведов присоединились к ним, — явились, конечно, неприятными, так как им пришлось пережить чувство страха пасть жертвами неприятельского мщения. К выселению побуждало прежде всего само шведское правительство многочисленными публикациями «с угрожением, что от российского войска имеют быть все побиты и разорены». Аландцы массами поэтому побросали родину и искали убежища в Швеции.В одном списке значится 3.852 человека, которые, в течение 4 дней, имели квартиру и продовольствие на общественный счет Стокгольма.