История Франции

— Господин маршал, вы уничтожили всё, что я сделал за эти три месяца в интересах Франции. Немцы будут знать, что, отстраняя меня, вы отказываетесь от сотрудничества и что вы давно хотели этого. Они поймут, что вы их враг, что вы больше не поддерживаете перемирие. Вы с легкостью бросаетесь в совершенно безумную авантюру. Может пролиться кровь, и я желаю вам, чтобы эта кровь не пала на вас, господин маршал.

Для немцев отставка Лаваля не была обычным актом внутренней политики, на что рассчитывал маршал, более того — в глазах германского посла Абеца, а в особенности Риббентропа и Гитлера, она выглядела жестоким оскорблением. Письмо от 10-го числа, доставленное Дарланом фюреру, привело того в ярость. Однако, добавляет переводчик Шмидт, «адмирал Дарлан почтительно настаивал на том, чтобы Германия согласилась сотрудничать с Францией». Абец комментирует: «Действительно, это позволяет понять смельчаков, которые 13 декабря совершили акт неслыханной глупости. Люди в Виши словно бы забыли о существовании германских армий». Однако Гитлер решает пощадить их, поскольку присутствие Петэна, наличие флота и «нейтральных» колоний скрывают истинное положение вещей.

Две политики режима Виши

В конце 1940 г. лишь близкие маршала знали об обстоятельствах отставки Лаваля. Довольно скоро поездка адмирала Дарлана в Германию и составленная под его эгидой программа военного сотрудничества придали новые рамки франко-германским отношениям. Единственным реальным противником сближения, начатого Лавалем и Петэном и продолженного Дарланом, оставался генерал Вейган. Немцы это знали — но кто во Франции имел представление об этом, кроме правящих кругов? Во всяком случае, не широкая публика, которая оставалась под впечатлением от отставки Лаваля, т. е. от сбоя в политике коллаборационизма.

Тем не менее миф о двойной игре начал зарождаться. Его питало подчеркнутое расположение, которое маршал оказывал в Виши адмиралу Уильяму Ли, послу Соединенных Штатов. Также было известно, что правительство Виши готово принять американскую помощь, и соглашение консула Роберта Мерфи и Максима Вейгана от 26 февраля 1941 г. представляло собой первые шаги реального сближения между Виши и американцами. Недвусмысленно передавая в руки последних контроль за распределением поставляемого во Францию продовольствия, это соглашение явно имело целью воспрепятствовать его конфискации немцами после доставки в страну.

В первые три месяца 1941 г. правительство Виши, пожалуй, действительно проводит две политики. Одну воплощает Вейган — политику сопротивления немцам и перевооружения Северной Африки — морального, затем экономического, а потом и военного. Олицетворением другой является адмирал Дарлан. Он возобновляет курс на сближение с Германией, вводя в правительство представителей партии «экономического сотрудничества» — Леидё, Бишелонна и в особенности Бенуа-Мешена, который заходит дальше других и превозносит военное сотрудничество с рейхом. Находясь между двумя линиями, Петэн колеблется.

Но двойная игра оказывается всего лишь маской в тот момент, когда немцы изъявляют желание воспользоваться французскими аэродромами в Сирии, чтобы помочь арабскому лидеру Рашиду Али аль-Гайлани изгнать англичан из Ирака. Германское вторжение в Югославию и Грецию в мае-июне 1941 г. и новые оглушительные победы вермахта наводят Дарлана на мысль вступить с Гитлером в переговоры о политике «я даю тебе, чтобы ты дал мне». Петэн практически не препятствует ей, но она наталкивается на сопротивление Вейгана, когда встает вопрос о том, чтобы разрешить немцам и итальянцам переброску своих сил с острова Сицилия в Тунис.

После нападения Германии на СССР, которое рейх и его сторонники пытаются представить крестовым походом против большевизма, о двойной политике более говорить не приходится. Дарлан все более активно проводит свою Realpolitik сотрудничества, и в конце 1941 г. она находит продолжение в отстранении Вейгана. Петэн больше не колеблется.

Новым становится то, что после возвращения под давлением немцев Лаваля (17 апреля 1942 г.) маршал вполне осознает, что является заложником политики коллаборационизма. Множатся признаки того, что он более не свободен в своих решениях, — и это предшествует утрате им свободы действий. То, как он пытается представить существующее положение, лишь отчасти соответствует действительности. Ведь едва речь заходит, например, о вытеснении де Голля из Экваториальной Африки, как Петэн идет гораздо дальше Лаваля в проекте военного сотрудничества с немцами; точно так же обстоит дело после высадки англо-канадского десанта в Дьеппе в августе 1942 г. Но, хотя Петэн поздравляет немцев с отражением десанта, миф о двойной игре продолжает жить, и двойственная роль, сыгранная адмиралом Дарланом в Северной Африке в момент высадки союзников, внедряет этот миф в сознание немцев, во всяком случае после того, как адмирал, присоединяясь к американцам, заявляет, что «действует от имени маршала».