История Франции

Сразу же после войны голлисты и коммунисты создают миф, что вся страна была охвачена духом сопротивления. Пятьдесят лет спустя насмешки над этим тезисом — в романах или кино — завершаются рождением нового мифа, согласно которому в период оккупации в стране царило выжидание, что в Сопротивлении участвовала лишь кучка людей, едва ли превышавшая числом коллаборационистов и в принципе не приносившая никакой реальной пользы. Последний тезис опроверг иностранец. Им стал американский генерал Александр Пэтч, который 15 августа 1944 г. высадился в Провансе предполагая занять Гренобль на девяностый день после высадки, т. е. в ноябре. Однако Гренобль был освобожден на пятнадцатый день — благодаря действиям партизанских отрядов в Провансе и Дофине, а также в Веркоре. Германской 11-й танковой дивизии понадобилось тридцать три дня, чтобы в июне 1944 г. передислоцироваться из Страсбурга в Кан, — тогда как на то, чтобы покинуть Восточный фронт и добраться до Эльзаса, она потратила всего неделю. Таков результат саботажа на железных и автомобильных дорогах. Не менее важен был сбор бойцами Сопротивления разведывательных данных, без которых союзники не могли обойтись ни в Нормандии, ни в Бретани.

И если из-за действий Виши и в особенности Петэна французы не сыграли такой же роли в своем освобождении, как югославы, — ведь нужно было выступать одновременно против немцев и собственного правительства, во главе которого стоял национальный герой, — то данная ситуация прежде всего позволяет понять, насколько трудно было тогда во Франции определить, что именно делает поведение человека достойным республиканских принципов.

Освобожденный Париж

Де Голль, которого англичане и американцы держали в стороне от операции «Оверлорд», т. е. от высадки в Нормандии, все же получает возможность ступить на французскую землю — 12 июня, между Курсёлем и Грэ-сюр-Мер. Но кто знает его там? И только в Байё встреча де Голля с народом становится своего рода плебисцитом.

Тем временем маки ожидают второй высадки — в Провансе, назначенной на 14 июля. Партизаны Веркора, которые никак не могут ее дождаться, сердиты на де Голля, считая, что он «бросил, предал» их. Они не знают, что это союзники перенесли день высадки на 15 августа и что де Голлю об этом даже не сообщили. Но кто из французов, слушавших по радио призывы из Лондона, мог представить себе подобное?

Наконец, во Фрежюсе (Прованс) вместе с американцами высаживаются французы. Второго сентября они уже в Лионе, а 12-го соединяются с войсками, высадившимися в Нормандии, среди которых находится Леклерк. Это происходит в Монбаре, который становится символом французского возрождения, ведь при встрече войск, участвовавших в операциях «Оверлорд» и «Энвил»[202], именно французы Леклерка и де Латтра первыми обнимают друг друга.

С целью освобождения Парижа американцы позволяют бронетанковым частям Леклерка и Кёнига самостоятельно продвигаться вперед и вступить в восставший Париж, где борьбой руководит полковник Анри Роль-Танги. Так происходит символическое объединение Внешних французских сил[203] и Внутренних французских сил[204].

Двадцать шестого августа де Голль идет по Елисейским Полям. Это день его апофеоза. Рядом с ним вприпрыжку шагает Жорж Бидо, преемник Жана Мулена на посту главы Национального комитета Сопротивления. «Пожалуйста, следуйте на два шага позади меня», — тихо говорит де Голль. И делает замечание Даниэлю Майе, одному из вождей социалистов в движении Сопротивления: «Сударь, во время парада не курят».

«Впереди, — вспоминает писатель Клод Руа, — ехали открытые грузовики, люди видели настоящий военный и трехцветный карнавал, флажки, знамена, стайки мальчиков и девочек в белых рубашках и светлых платьях, поднятые винтовки и револьверы, автомашины с нарисованными на их дверцах огромными буквами FFI, обгонявшие артиллерийские орудия, половина из Чикаго 1930-го, а половина из Барселоны 1936-го, и тут же роскошные автомобили, полные серьезных людей в военных кепи, префектов в белых перчатках. Это было славное смешение всего и вся».

Пасынки Освобождения

Однако эти триумфальные дни оставили у борцов внутреннего Сопротивления привкус горечи. Чтобы предотвратить возможный коммунистический переворот, комиссары Республики, назначенные временными губернаторами, должны были «установить власть закона как противовес фактической власти на местах». Национальный комитет Сопротивления, в том числе входившие в него коммунисты, соглашается с этим и даже с требованием разоружить патриотическую милицию. Разоружение проводится без особых церемоний.