История Франции. С древнейших времен до Версальского договора

Итак, среди депутатов, собравшихся в Бордо, заметное большинство не пожелало провозгласить страну республикой, а только назначило Тьера, самого выдающегося тогда государственного деятеля, «главой исполнительной власти». Дело было в том, что монархистам очень не хотелось, чтобы новое царствование, чьим бы оно ни было, началось подписанием разгромного мира с Германией. Они рассчитывали опорочить республиканцев, переложив на них ответственность за такой мир. Кроме того, монархисты численно были в большинстве, но по-прежнему в их рядах был глубокий раскол. Несмотря на всеобщее отвращение к павшей империи, среди депутатов все же было несколько бонапартистов. Большинство монархистов, вероятно, были орлеанистами. Но легитимистов (сторонников прежних Бурбонов) было тоже немало – столько, что друзья Июльской монархии не могли поторопить события в деле с дискредитацией республиканцев. Поэтому монархисты сначала были вполне готовы предоставить делам идти своим чередом, а пока заняться улаживанием собственных разногласий.

Центральной фигурой этой ситуации был Луи-Адольф Тьер. Он был родом из марсельской буржуазной семьи, и в 1871 г. ему уже было не меньше семидесяти четырех лет. Уже много десятилетий он был знаменит как историк и политик. При Луи-Филиппе он уже был сначала министром, а потом премьер-министром, но разошелся с «королем-гражданином» из-за того, что настаивал, чтобы тот не пытался быть самодержцем. С 1840 по 1863 г. Тьер посвящал бо́льшую часть своего времени литературе, но в годы заката Второй империи вернулся в политику и вскоре приобрел большое влияние на ход дебатов в Палете. В 1870 г. призыв де Грамона к войне не вскружил Тьеру голову: он был одним из незначительного меньшинства депутатов, которое голосовало против разрыва отношений с Пруссией. Теперь, когда сопротивление закончилось, Тьера провозгласили самым выдающимся либералом Франции. Более двадцати округов оказали ему честь, избрав его своим представителем. Он предпочел стать депутатом от Парижа. Почти сразу после начала работы Собрание навязало ему сомнительную честь быть «главой исполнительной власти» на переходный период и вместе с ней печальную обязанность довести до конца переговоры с Бисмарком и подавить огнем пулеметов и артиллерии Парижскую коммуну.

До этого времени Тьер считался руководителем с большими, но не слишком выдающимися способностями. Теперь, когда он был уже стар, выяснилось, что он почти гениален. Он стал одним из истинных спасителей и строителей Франции. Раньше у него не получалось хорошо работать с коллегами из-за того, что он по натуре был не способен исполнять чужие приказы[293]. Но теперь он отвечал только перед своей совестью, Собранием и народом.

Поэтому он пришел на помощь страдающей стране и служил ей всеми своими зрелыми силами немолодого, но не дряхлого человека. Этим он по справедливости завоевал себе место «среди, вероятно, самой великой по значению и, несомненно, самой малой по численности группы государственных деятелей – среди тех, к кому их страна обратилась во время великого бедствия и кто, ведя ее через это бедствие, проявил величайшее постоянство, мужество, преданность и умение и был за это вознагражден успехом настолько, насколько позволяли обстоятельства»[294].

Только 10 мая 1871 г. Тьер смог официально завершить войну с Германией, подписав мирный договор во Франкфурте-на-Майне. Разумеется, борьба с Коммуной продолжалась еще около трех недель. Немцы оставались в северо-восточных департаментах и, согласно положениям договора, должны были там находиться, пока не будет уплачена огромная контрибуция. Поэтому первой задачей правительства Тьера стало решение финансовых проблем. Франция должна была собраться с духом и восстановить свою экономику как ради себя самой, так и для того, чтобы заплатить тевтонам за их уход.