История Франции. С древнейших времен до Версальского договора

Столица оказалась в руках Генерального совета Парижской коммуны, в который входили только делегаты, избранные населением рабочих кварталов. Эта Коммуна объявила себя постоянным правительством города, назначила министров, подняла над Парижем красный флаг крайних радикалов и стала издавать постановления, которые объявила обязательными для всей Франции. Но, кажется, главной идеей ее вождей было превратить Францию в федерацию слабо связанных между собой автономных коммун, в каждой из которых развивалась бы своя разновидность социализма. В определенном смысле это была война Парижа против департаментов, борьба идеалов промышленных рабочих с идеалами крестьян и буржуазии. Некоторые вожди коммунистов были искренними энтузиастами и талантливыми людьми, некоторые неуравновешенными фанатиками, а другие и просто выпущенные на свободу особо опасные преступники. По мере того как социалисты проигрывали борьбу, их планы становились все более отчаянными, худшие из мятежников выходили на первый план и становились все более заметными. Коммуна, как многие другие социальные движения, началась как искренняя попытка исправить несомненное зло и приблизить наступление рая на земле. Закончилась она тем, что запятнанные кровью головорезы попытались сжечь Париж, чтобы его пепел стал памятником их гибели.

В начале апреля войска коммунистов пошли на Версаль, чтобы разогнать Собрание. Однако оно собрало верные ему войска и отбило нападение. Немцы к этому времени отпустили значительное число пленных. Ветераны Мак-Магона и Базена вернулись на родину и увидели, что к несчастьям Франции, кроме иностранной оккупации, прибавились еще две беды – гражданская война и угроза анархии. Тьер поставил маршала Мак-Магона во главе правительственных войск, которые должны были захватить столицу (их было около 150 тысяч человек). И Парижу пришлось вынести беды второй осады. В этот раз он страдал не только от голода и обстрела из дальнобойных орудий. Правительственные войска, как в 1830 и 1848 гг., захватывали баррикаду за баррикадой, улицу за улицей, хотя и атаки и оборона теперь были более долгими, сложными и отчаянными. Немцы, остававшиеся в фортах на границе Парижа, сохраняли нейтралитет и с язвительной насмешкой следили за тем, как их недавние враги режут друг друга. У Мак-Магона было преимущество в численности, снаряжении, руководстве и дисциплине, а также моральное преимущество: его люди шли в бой за более благородное дело. Ему понадобилось несколько недель, чтобы взять штурмом внешние форты и проделать брешь в цепи внутренних укреплений Парижа. А 21 мая эти укрепления тоже были захвачены, и началось сражение за сам город.

Это были адские, в высшей степени разрушительные бои. Правительственные солдаты были в бешенстве оттого, что их враги увеличивали несчастье Франции, когда победоносный враг еще находился на Французской земле[289]. Побежденные редко просили пощады и еще реже ее получали. В конце боев коммунисты в порыве жестокого отчаяния подожгли с помощью керосина многие из самых великолепных зданий Парижа. Дворец Тюильри был сожжен, Лувр едва избежал той же судьбы, многие другие здания были уничтожены или изуродованы. «Сена текла между двумя стенами огня». Коммунары хладнокровно казнили многих высокопоставленных людей, которых взяли в заложники в апреле. Среди погибших были монсеньор Дарбуа, архиепископ Парижский, и еще несколько высокопоставленных духовных лиц, а также председатель Высокого кассационного суда.

Войска победителей тоже были безжалостны, когда прокладывали себе путь вперед. Последний рубеж, на котором сражались коммунисты, проходил вокруг оскверненных могил большого кладбища Пер-Лашез. К 28 мая была взята штурмом последняя баррикада, и Кровавая неделя закончилась. После этого Париж отдыхал от войны до тех пор, пока новые прусские снаряды не обрушились на него из гигантской пушки и с аэропланов в 1914–1918 гг.

Согласно официальным подсчетам, 6500 человек погибли в боях или были схвачены с оружием в руках и после этого расстреляны. Однако на самом деле жертв, вероятно, было не меньше 17 тысяч. Минимум 36 тысяч пленных были приведены под конвоем в Версаль, где их судил военный трибунал. Не меньше 10 тысяч из них были приговорены к ссылке, и часто их ссылали на пустынный остров Новая Каледония в Тихом океане. Суровость и безжалостность наказаний соответствовали гневу и ужасу победителей. И наконец «буря закончилась». Тьер и его коллеги смогли заняться восстановлением Франции.