История Франции в раннее Средневековье

Мы увидим на протяжении всей каролингской истории и в первых фразах истории Капетингов политические следствия обычая помазания. Уже Пипин любит напоминать, что он избранник Господа, и что его власть — божественного происхождения.

Того же 28-го июля в базилике св. Дионисия Пипин и его сыновья получили от папы звание «римских патрициев». Патрициат был византийским саном, который создал Константин, и который даровался императорами либо их подданным, занимавшим особенно высокие должности в государстве, либо иностранным государям, которых желали почтить таким путем. Его получили Одоакр, Теодорих, Сигизмонд, быть может, Карл Мартелл; Хлодвиг был консулом. Все эти титулы, также как дарование мантии, кольца, золотого венца были средством польстить самолюбию варварских королей и добиться их союза. В конце концов патрициат вовсе не был реальной магистратурой: он не давал Пипину фактического участия в управлении Рима, и король никогда не именует себя патрицием в своих дипломах. Но этот сан устанавливал связь со старыми традициями и старыми властями: римским престолом, Империей. Он стирал окончательно с лица его носителя черты нового человека, политического parvenu.

Так поднял и укрепил папа достоинство короля франков. Но эти услуги оказывались не даром. Союз трона и алтаря, как будут говорить впоследствии, начинается именно в это время. Он предполагал взаимность услуг, и папа немедленно потребовал расплаты. В посланиях, вышедших из римской канцелярии после 754 года, неизменно говорится о том долге, какой взял на себя государь, ставший помазанником Господа. «Сам св. Петр, — говорится в этих посланиях, — помазал Пипина, дабы чрез него возвеличилась Церковь. Он поставил его «освободителем и защитником этой Церкви».

Однако политика, к которой вынуждали Пипина все эти обстоятельства, встретила резкую оппозицию со стороны военной аристократии франков. Они видели в лангобардах друзей и союзников и не имели ни малейшей охоты воевать для освобождения Римской Церкви[452]. Пипин старался сперва избежать войны. Он послал из Понтиона посольство к королю лангобардов и увещевал его, «из уважения к святым Петру и Павлу», не предпринимать враждебных действий против Рима. Эта просьба осталась безрезультатной. Тогда франкская армия в 754 году, вероятно, в августе, двинулась в Италию. Она прошла через Лион и Вьенн II, следуя долиной Арка, вступила в Савойю (Maurienne). Новое посольство убеждает короля лангобардов «отдать мирно и без пролития крови то, что принадлежит Римской республике»[453]. Король отвечает угрозами. Тогда армия перешла Альпы, и Аистульф был разбит у Сузы. После этой победы, которую папа объясняет действием чуда, франки идут на Павию. Окрестности города сожжены и опустошены.

Эти успехи не изменили враждебного отношения франкской аристократии к римской политике Пипина. Советники короля Пипина грозили его покинуть. Аистульф, вынужденный вступить в переговоры, обратился к ним. Он просил мира, «чрез посредство франкских священников и сеньоров». Несмотря на противодействие Стефана, который в страстных выражениях обличал лукавство лангобардов и коварство их вождя, Пипин пошел навстречу переговорам. В договоре, подписанном, вероятно, в октябре, Аистульф обязывался восстановить «Равенну вместе с другими городами Экзархата и Пентаполя», искупить свою вину перед апостольским престолом и впредь не тревожить его. Эти обязательства были им приняты по отношению к королю франков, и именно ему он дал заложников. Вместе с тем, он обещал ему ежегодную дань и возмещение военных расходов.

Папа отправился обратно в Рим под охраной, которую вел Фульрад, аббат св. Дионисия, а Пипин вернулся во Францию со своими заложниками. Среди статей договора, заключенного в 754 году, одна представляется особенно важной: города, возвращенные лангобардами (между прочим — Равенна, Римини, Пезаро, Форли, Урбино, Губбио), отдаются папе.