Читаем История Франции в трех томах. Т. 2 полностью

Политической реакции сопутствовала реакция социальная. Путем огромного напряжения сил революционной Франции удалось преодолеть опасность, нависшую над страной в 1792–1793 гг., дать отпор армиям первой коалиции и освободить территорию Франции, а также подавить внутреннюю контрреволюцию. Но эта победа была бы немыслима без известного вторжения якобинской диктатуры во всю экономическую жизнь страны. Внешняя торговля была национализирована, создана государственная военная промышленность, введены твердые цены — максимум, с помощью реквизиции всех хлебных и некоторых других продовольственных ресурсов государство снабжало армию в 1 млн. 200 тыс. человек и население городов, свобода торговли была уничтожена.

Экономическая политика термидорианского Конвента направлена была к постепенной ликвидации всех этих ограничений капиталистического накопления и хищнической спекуляции. В первые же недели после падения Робеспьера была отменена национализация внешней торговли, ликвидирована государственная военная промышленность, отменено якобинское законодательство о распродаже национальны? имуществ, создававшее льготы для мелких покупателей.

Собственнические слои деревни, особенно ее зажиточная верхушка, сопротивлявшаяся продовольственной политике якобинцев, настойчиво требовали ее полной ликвидации. 4 нивоза III года (24 декабря 1794 г.) термидорианский Конвент отменил максимум и восстановил свободу хлебной торговли. Но это сразу привело к резкому возрастанию цен и усиленному выпуску ассигнатов. К концу 1794 г. в обращении было около 8 млрд, ассигнатов. К весне 1795 г. их число дошло до 11,5 млрд. Курс их круто снижался, а после ликвидации максимума ценность ассигнатов стала падать катастрофически. Индекс цен (если принять за 100 цены 1790 г.) головокружительно поднялся. По некоторым подсчетам, к апрелю 1795 г. он составлял 758, на продовольственные товары — 819, а в Париже поднялся даже до 900.

Чтобы не обострять недовольства санкюлотов, особенно рабочих, в столице продолжали продавать хлеб по пониженной цене. Но крестьяне, особенно зажиточные, решительно отказывались продавать хлеб за ассигнаты. Эте создавало особые трудности для продовольственного снабжения городов, особенно Парижа с его 600-тысячным населением. У хлебных лавок начинали выстраиваться «хвосты». Недостаток хлеба, невероятный рост дороговизны вызывали все большее недовольство масс. Известная пассивность, наступившая накануне и после 9 термидора, стала сменяться новым возбуждением.

Часть вожаков парижских предместий находилась в тюрьмах, но некоторые из них продолжали свою деятельность, решительно выступая против термидорианского Конвента. Очень большую роль в это время играл Гракх Бабеф и его газета «Трибун народа, или Защитник прав человека» (первые номера выходили под заголовком «Газета свободы печати»). Меньше двух месяцев длились его иллюзии, что переворот 9 термидора, устранив излишества террора, приведет к новому подъему революции. Резкие и несправедливые нападки на Робеспьера и Якобинский клуб, отличавшие первые номера его газеты, сменяются решительной критикой термидорианского Конвента. Уже через два месяца после переворота Бабеф провозгласил «великую истину: дни 9 и 10 термидора вовсе не произвели революции, они послужили только тому, чтобы лучше склепать цепи народа». Это смелое выступление Бабефа вызвало приказ о его аресте. Он вынужден был скрываться и на время прекратил издание своей газеты[91].

Но, когда два месяца спустя он получил возможность снова издавать ее, он с присущим ему мужеством и прямотой признал ошибочность своей первоначальной позиции: «Когда я одним из первых страстно выступал за то, чтобы разрушить чудовищную систему Робеспьера, я совсем не предполагал, что содействую сооружению здания, которое… будет столь пагубным для народа; я вовсе не предвидел, что моей проповедью терпимости… и полной свободы слова воспользуются для того, чтобы подорвать Республику в самом ее основании»[92].

Близкий к нуждам рабочих масс Бабеф со всей силой подчеркивал ухудшение продовольственного положения, наступившее при термидорианской реакции.

В центре всей агитации Электорального клуба он предлагал поставить вопрос о хлебе: «Часто два слова народа могут лучше выразить его желания, чем самые возвышенные речи. Пусть народ заявит: свобода; хлеб, и хороший хлеб; все предметы первой необходимости, и в полном изобилии»[93] (курсив наш. — Ред.).

Перейти на страницу:

Похожие книги

1941. Пропущенный удар
1941. Пропущенный удар

Хотя о катастрофе 1941 года написаны целые библиотеки, тайна величайшей трагедии XX века не разгадана до сих пор. Почему Красная Армия так и не была приведена в боевую готовность, хотя все разведданные буквально кричали, что нападения следует ждать со дня надень? Почему руководство СССР игнорировало все предупреждения о надвигающейся войне? По чьей вине управление войсками было потеряно в первые же часы боевых действий, а Западный фронт разгромлен за считаные дни? Некоторые вопиющие факты просто не укладываются в голове. Так, вечером 21 июня, когда руководство Западного Особого военного округа находилось на концерте в Минске, к командующему подошел начальник разведотдела и доложил, что на границе очень неспокойно. «Этого не может быть, чепуха какая-то, разведка сообщает, что немецкие войска приведены в полную боевую готовность и даже начали обстрел отдельных участков нашей границы», — сказал своим соседям ген. Павлов и, приложив палец к губам, показал на сцену; никто и не подумал покинуть спектакль! Мало того, накануне войны поступил прямой запрет на рассредоточение авиации округа, а 21 июня — приказ на просушку топливных баков; войскам было запрещено открывать огонь даже по большим группам немецких самолетов, пересекающим границу; с пограничных застав изымалось (якобы «для осмотра») автоматическое оружие, а боекомплекты дотов, танков, самолетов приказано было сдать на склад! Что это — преступная некомпетентность, нераспорядительность, откровенный идиотизм? Или нечто большее?.. НОВАЯ КНИГА ведущего военного историка не только дает ответ на самые горькие вопросы, но и подробно, день за днем, восстанавливает ход первых сражений Великой Отечественной.

Руслан Сергеевич Иринархов

История / Образование и наука
100 великих кораблей
100 великих кораблей

«В мире есть три прекрасных зрелища: скачущая лошадь, танцующая женщина и корабль, идущий под всеми парусами», – говорил Оноре де Бальзак. «Судно – единственное человеческое творение, которое удостаивается чести получить при рождении имя собственное. Кому присваивается имя собственное в этом мире? Только тому, кто имеет собственную историю жизни, то есть существу с судьбой, имеющему характер, отличающемуся ото всего другого сущего», – заметил моряк-писатель В.В. Конецкий.Неспроста с древнейших времен и до наших дней с постройкой, наименованием и эксплуатацией кораблей и судов связано много суеверий, религиозных обрядов и традиций. Да и само плавание издавна почиталось как искусство…В очередной книге серии рассказывается о самых прославленных кораблях в истории человечества.

Андрей Николаевич Золотарев , Борис Владимирович Соломонов , Никита Анатольевич Кузнецов

Детективы / Военное дело / Военная история / История / Спецслужбы / Cпецслужбы