История Франции

10. Луи-Филипп почти и не пытался заставить себя полюбить. Благодаря ограниченному избирательному праву за ним стояли избиратели, а благодаря субсидиям – палата депутатов. С Гизо, любезным его сердцу министром, он правил фактически единолично. Гизо оставался человеком, созданным «золотой серединой»: благоразумным, реалистом, без мыслей о ложном величии и без всякой напыщенности. Он был умен, имел дворянское происхождение и никакой личной заинтересованности. Его обвиняли в том, что он заявил французам: «Обогащайтесь!» Но это – вырванная из контекста цитата. Он попытался создать во Франции олигархическое правительство наподобие британского. Будучи откровенным англофилом, он все же не был слеп и говорил об Англии, что «это большая страна с большими недостатками». Но он восхищался ею такой, какой она была, как «бульваром свободы», и стремился жить с нею в «сердечном согласии». Французы, в тот период яростные противники англичан, все поголовно считали любые договоренности капитуляцией. Дело Причарда, английского консула-миссионера, арестованного на острове Таити французскими моряками из-за советов, которые он давал королеве Помаре, и для которого Англия требовала компенсацию, чуть не привело к войне. Английское правительство вело себя резко и оскорбительно. Под аплодисменты палаты депутатов Ламартин заявил, что Франция хочет мира, но мира достойного и надежного, французского, а не английского мира. Страна одобряла Ламартина. Король и Гизо, твердо решившие не начинать войну из-за королевы Помаре, согласились на возмещение ущерба Причарду. Их обвинили в трусости. Недовольство еще усилилось, когда, после победы маршала Бюжо над марокканцами в сражении при Исли, Англия, обеспокоенная все более очевидным влиянием Франции в Северной Африке, вынудила Гизо к заключению формального мира с султаном Марокко. При голосовании министерству не хватило всего восьми голосов до большинства. Король попросил Гизо остаться. Луи-Филипп всегда проявлял властность. С возрастом он становился упрямым. Ему было уже семьдесят. Его старший сын, герцог Орлеанский, погиб в 1842 г. в результате несчастного случая с экипажем, а его внук, граф Парижский, ставший наследником трона, достиг к тому моменту лишь четырехлетнего возраста. Второй сын короля, герцог Немурский, возможный регент, не был либералом. Будущее династии уже не выглядело столь надежно.

11. Однако в тот период Европа хотела видеть во Франции устойчивое и осторожное правительство. Германия и Италия стремились к единству, а Австрия, основное препятствие на пути к этому объединению, казалась либералам главной притесняющей силой Европы. Итальянские революционеры обратились к Франции. Гизо и король отказывались вступать в войну с Австрией. У них были на то основания, но, едко атакованные оппозицией, они использовали для своей защиты неудачные средства. Коррупция продолжала расти. Министр общественных работ, при посредничестве бывшего военного министра, продал за 100 тыс. франков концессию на соляную шахту. Актрисы выпрашивали у депутатов привилегии, а мелкие газетенки распространяли скандальные анекдоты. У Бальзака мы находим массу таких подробностей, и все они достоверны. Многим французам все это внушало чувство отвращения и грусти. Оппозиция проникла в те круги, которые до тех пор казались в основном консервативными. Среди католиков, таких яростных легитимистов во времена Карла X, набирала силы Либеральная партия, руководители которой – Ламенне, Монталамбер и Лакордер – хотели сблизить духовенство с народом и «отделить трон от алтаря». А между тем высшее духовенство, борясь против Университета, возрождало антиклерикализм. Епископы упрекали Университет в воспитании атеистов; Мишле и Эдгар Кине в своих лекциях осуждали иезуитов и инквизицию. Опасность этих разногласий заключалась в том, что часть буржуазии давала своим детям образование в Университете, тогда как другая часть – в религиозных учреждениях, что изначально разделяло молодых французов. В результате повсюду царила досада и стремление к переменам.

Оноре Домье. Гаргантюа. Карикатура на Луи-Филиппа. 1840-е