История французской революции. От первых дней до Директории

Таким образом, нападение коммуны на жирондистов потерпело пока крушение, и. Марат предстал 24 апреля 1793 года перед революционным трибуналом. Ему было предъявлено обвинение в возбуждении к грабежу и убийству, в стремлении к установлению враждебной народу власти и к роспуску конвента, так что в общем он обвинялся некоторым образом в государственной измене.

Марат предстал перед судом с полной уверенностью в своей невиновности и держал себя не как обвиняемый, а как обвинитель жирондистов. Революционный трибунал единогласно оправдал его.

При выходе из здания суда Марат был встречен громадной толпой; его подняли на украшенные цветами носилки, на голову надели ему венок и с торжеством понесли к конвенту. Там он снова занял свое место. Выступил бородатый сапер и обратился к конвенту с следующими словами: «Мы приводим к вам обратно Марата. Марат был всегда другом народа, и народ будет всегда другом Марата. Если должна пасть голова Марата, то прежде падет голова сапера». Он поднял свой топор, и народ двинулся процессией по залу заседания, между тем как Марат с ораторской трибуны заявил конвенту, что он возвращается с восстановленной честью.

Этот процесс был прелюдией к падению жирондистов, и требование исключения 22 стало паролем для Парижа и провинции. В то время как жирондисты опирались на конвент и департаменты, Гора обращалась к парижскому народу. В том, каков будет исход этой борьбы, не могло быть сомнения.

Опасности растут

На северной границе Франции было сосредоточено очень много союзных войск. Клерфэ и неспособный принц Иосия Кобургский командовали здесь австрийскими войсками, а герцог Йоркский – английскими. Данпьер, занявший место Дюмурье, очутился в очень затруднительном положении. Армия была дезорганизована, и с нею было нелегко решиться на открытый бой. Произошло несколько мелких стычек, и в одной из них Данпьер был убит. Его место занял Кюстин, который раньше не был в силах ни удержать за собою Франкфурта, ни воспрепятствовать пруссакам осадить завоеванный им Майнц. Он укрепился в так называемом «цезаревом лагере» у Камбре, но должен был очистить это место. Его неспособность выступила тут с полной очевидностью, а плохой образ действий привел его на эшафот.

Опасность приняла грозные размеры, и, если бы теперь командование союзными войсками перешло к энергичному полководцу, Париж и республика попали бы в очень тяжелое положение. Но Иосия Кобургский, Клерфэ, герцог Йоркский и герцог Брауншвейгский были не особенно опасными врагами. К счастью для Франции, эти неспособные полководцы взялись за осаду крепостей и дали, таким образом, республике время для вооружения; а время было необходимо, так как массовое ополчение должно было еще быть собрано. Пруссаки стояли под Майнцем, герцог Йоркский под Дюнкирхеном, а герцог Кобургский – под Мобежем.

Благодаря этому, конвент мог располагать небольшим промежутком времени, который он использовал с поразительной энергией. Воодушевление народа росло вместе с ростом опасностей. А опасности все увеличивались, так как теперь, увидев борьбу партий в конвенте, внутренний враг тоже поднял голову.

Комиссары по делам набора были во многих департаментах встречены крайне недружелюбно. Лион, Марсель и Бордо были приверженцами жирондистов. Особенно Лион проявлял резкую антипатию к партии Горы. Купечество этого города не хотело приносить никаких жертв для демократии. Этот город поднялся против своего якобинского муниципалитета и свергнул его в тот самый день, когда в Париже были свергнуты жирондисты. Восстание Лиона против конвента вызвало продолжительную кровавую междоусобную войну.