История Французской революции. Том 1

Дежурные муниципальные чиновники составляли постоянно заседавший совет, который, помещаясь в одной из зал башни, должен был всем распоряжаться и отвечать на все требования арестантов. Сначала им оставлялись чернила, перья, бумага, но вскоре все эти предметы были у них отобраны, равно как всякие режущие инструменты, и были произведены самые оскорбительные обыски, чтобы убедиться, не спрятаны ли где таковые. Это было тяжелым лишением для дам, так как отняло у них возможность заниматься шитьем и даже чинить свое белье и платье, уже пришедшие в довольно плохое состояние, так как ни то ни другое не обновлялось с самого переселения в Тампль. При взятии дворца почти все личные вещи королевской семьи были уничтожены. Жена английского посланника прислала королеве белья, а коммуна по просьбе короля велела сшить белье для всего семейства. О том, чтобы просить платья, ни король, ни королева не думали, иначе непременно бы получили запрошенное. В сентябре им вручили две тысячи франков на мелкие расходы, но после уже денег не давали, опасаясь, чтобы они не потратили их на что-то опасное. Смотрителю Тампля была сдана на руки известная сумма, из которой по требованию пленников покупалось всё, что им было нужно.

Не следует преувеличивать пороков человеческой природы и воображать, что сторожа пленной семьи из низкой злобы нарочно подвергали ее унизительным лишениям и старались сделать еще более тягостным воспоминание о прошлом величии. Причиной некоторых отказов была единственно подозрительность. Так, например, в то же время, когда опасность заговоров и сообщения с внешним миром не дозволяли допускать к королевской семье более одного слуги, приготовлением их пищи занималась многочисленная прислуга. Тринадцать поваров и их помощников наполняли кухню, помещавшуюся в некотором отдалении от башни. По отчетам о расходах Тампля, в которых соблюдается полное приличие в выражениях, о пленниках упоминается почтительно, восхваляется их умеренность, а Людовик XVI очищается от гнусного обвинения, будто он имел слабость к вину. По этим, несомненно, правдивым отчетам столовые расходы достигают 28 745 франков за два месяца. А между тем, в то время как тринадцать слуг работали на кухне, в тюрьму дозволялся вход лишь одному, который помогал Клери служить за столом. И что же?.. Неволя хитра на выдумки: через этого слугу, сочувствие которого Клери сумел затронуть, в Тампль иногда проникали новости, тогда как это было строго запрещено. Представители коммуны ограничивались лишь сообщением газетных известий о победах французских армий, отнимавших у пленников всякую надежду.

Чтобы не отставать от событий, Клери придумал ловкое средство, которое ему довольно хорошо удавалось: он нанял глашатая, который приходил под окна Тампля и под предлогом продажи газет во весь голос перечислял главные события. Это делалось в условный час. Клери становился у окна, внимательно прислушивался, а вечером, укладывая короля спать, наклонялся над его постелью, как бы для того, чтобы задернуть занавес, и вполголоса передавал услышанное.

Комитеты наконец представили свои труды по процессу. Дюфриш-Валазе первым составил отчет о преступлениях, в которых обвинялся король, и о документах, подтверждавших их. Этот отчет, слишком длинный, чтобы его можно было выслушать весь, по распоряжению Конвента напечатали и раздали членам. Седьмого ноября депутат Майль, говоря от имени законодательного комитета, представил важные вопросы, возникавшие по поводу процесса.

Может ли Людовик XVI быть судим?

Какое судилище произнесет приговор?

Эти два существенных вопроса вскоре должны были занять все умы и глубоко взволновать их. Немедленно было сделано распоряжение о напечатании отчета. Переведенный на несколько языков, розданный в значительном количестве, он наводнил Францию и всю

Европу. Прения были отложены до 13-го числа вопреки мнению Бийо-Варенна, который хотел, чтобы предание короля суду решили без прений, единогласно.

На этой-то почве предстояла последняя борьба между идеями Учредительного собрания и Конвента, борьба тем более ожесточенная, что от ее исхода должна была зависеть жизнь или смерть короля. Учредительное собрание было демократическим по своим понятиям и монархическим по чувствам. Так, преобразовывая государство и обращая его в настоящую республику, оно из какого-то позднего чувства любви и сочувствия к Людовику сохранило монархизм со всеми условными атрибутами, присвоенными ему в системе феодальной монархии. Наследственность, исполнительная власть, участие в законодательной власти, а главное, неприкосновенность – все эти прерогативы признаются за престолом в новейших монархиях, и первое собрание оставило их царствующему дому. Участие в законодательной власти и власть исполнительная – атрибуты растяжимые; они не составляют такой существенной черты современного монархизма, как наследственность и неприкосновенность.