История Французской революции. Том 1

Дюмурье послал на Маас Тувено, которому вполне доверял; Валенсу и Миранде он сообщил свои намерения, которые до тех пор скрывал от них; наказал им поспешить с осадами Маастрихта и Венло и, в случае замедления, сменить друг друга перед этими крепостями, так чтобы постоянно подвигаться к Нимвегену. Дюмурье еще велел им назначить места встречи в окрестностях Люттиха и Аахена, чтобы собирать рассеянные отряды и иметь возможность сопротивляться неприятелю, если бы он явился со значительными силами мешать этим осадам.

Дюмурье тотчас выступил из Антверпена, наскоро собрав 18 тысяч человек. Он разделил свое маленькое войско на несколько отрядов, которым было приказано вынуждать различные крепости сдаваться, не останавливаясь для осады. Авангард его должен был спешить отобрать лодки и средства транспорта, пока он с более значительным отрядом держался бы наготове, чтобы подать помощь, кому понадобится. Семнадцатого февраля 1793 года Дюмурье вступил на территорию Голландии и издал прокламацию, в которой обещал батавам дружбу, а штатгальтеру и английскому влиянию – войну. Он быстро двинулся вперед, оставив генерала Леклерка перед Берген-оп-Зомом, отрядив Бернерона к Клундерту и Виллемстаду и поручив превосходному инженеру д’Арсону совершить притворное нападение на крепость Бреду. Сам генерал с арьергардом оставался в Севенбергене.

Двадцать пятого генерал Бернерон завладел фортом Клундерт и двинулся к Виллемстаду. Д’Арсон выстрелил по крепости Бреда несколькими бомбами. Эта крепость считалась очень сильной; гарнизон в ней был немаленький, но под дурным начальством, и через несколько часов сдался осаждавшей армии, которая была немногим сильнее него. Французы вступили в Бреду 27 февраля и нашли там значительные военные запасы: 250 орудий, 300 000 фунтов пороха и 5000 ружей. Оставив в Бреде гарнизон, д’Арсон 1 марта появился перед Гертруденбергом, тоже весьма сильной крепостью, и в тот же день овладел всеми передовыми сооружениями.

Дюмурье, тем временем, дойдя до Моердика, исправлял последствия медлительности своего авангарда. Этот ряд счастливых случаев, взятие стольких крепостей, способных к сопротивлению, придавали большой блеск началу кампании; но непредвиденные препятствия замедляли переправу через морской рукав, самую трудную операцию из всего плана. Дюмурье сначала надеялся, что его авангард будет действовать быстрее, захватит несколько лодок, быстро переправится через Бисбос, займет остров Дордрехт, на котором было не более нескольких сотен человек, и, завладев многочисленной флотилией, приведет ее назад для транспорта армии.

Неизбежные промедления помешали исполнению этой части плана. Дюмурье старался справиться с препятствиями, захватив возможно большее число лодок и собрав множество плотников, чтобы построить флотилию. Между тем надо было спешить, потому что голландская армия собиралась в Горкуме и на Дордрехте; несколько неприятельских шлюпок и один английский фрегат угрожали новыми препятствиями и обстреливали лагерь, который французские солдаты называли лагерем бобров. Они настроили себе соломенных шалашей и, ободренные присутствием главнокомандующего, терпели стужу, лишения, опасности, не пугаясь сомнительного исхода столь смелого предприятия и с нетерпением ожидая минуты переправы. Третьего марта подошел с новой дивизией генерал де Флер, 4-го Гертруденберг открыл свои ворота, и всё было готово к переправе через Бисбос.

Между тем продолжалась борьба между партиями в Париже. Убийство Лепелетье уже подало повод представителям Горы кричать, что их безопасность под угрозой, и нельзя было отказать в требовании возобновить в собрании работу наблюдательного комитета. Этот комитет составился из одних депутатов Горы, первым действием которых было арестовать Горса, депутата и журналиста, приверженца Жиронды. Якобинцы одержали еще одну победу: они добились приостановки преследования сентябристов. Едва только началось судебное преследование, как открылись улики против главнейших революционеров и самого Дантона. Тогда якобинцы восстали, начали утверждать, что в этих днях виновны все, потому что все считали их нужными и терпели их; они даже осмелились говорить, что единственное, в чем можно упрекнуть эти дни, это их недовершенность, и потребовали приостановки судебной процедуры, используемой, по их словам, для преследования самых незапятнанных революционеров. Согласно требованию якобинцев преследование было приостановлено, то есть вовсе отменено, и к министру юстиции тотчас же явилась депутация требовать, чтобы он отправил экстренных курьеров с приказанием остановить преследование, уже начатое против их «братьев».