История Фридриха Великого.

   -- Ваше величество, он слишком беден и не в состоянии содержать себя прилично офицерскому званию. {217}

   -- Какой вздор! -- вскричал Фридрих с гневом. -- Беден! Об этом следовало мне доложить, а не обходить чином достойного человека. Я сам позабочусь о его содержании; чтобы он завтра же был представлен в офицеры.

   С этих пор молодой человек поступил под королевскую опеку: из него вышел отличный генерал.

   Сколько Фридрих был строг во взысканиях по службе, столько же он был справедлив в наградах и наказаниях. Никакая клевета не могла в глазах его повредить человеку достойному, зато и никакое заступничество не спасало виноватого. Один поручик был послан за границу со значительной суммой денег, чтобы купить там хороших лошадей для ремонта. Он начал кутить и проиграл казенные деньги.

   Его отдали под суд и приговорили к трехлетнему тюремному заключению. Два генерала, из первых любимцев короля, стали просить Фридриха о пощаде виновного, представляя, что он их близкий родственник, и что, следовательно, позор его падает на всю фамилию.

   -- Так он ваш близкий родственник? -- спросил король.

   -- Точно так, ваше величество, -- отвечал один из генералов. -- Он мой родной племянник. Со смерти отца до самого вступления в полк он воспитывался у меня в доме.

   -- Право? Так он тебе так близок! И притом еще воспитан таким честным и благородным человеком. Да! Это дает делу другой вид: приговор надо изменить. Я прикажу содержать его в тюрьме до тех пор, пока я уверюсь, что он совершенно исправился.

   Просители остолбенели от изумления, такого оборота они совсем не ожидали.

   -- Поверьте мне, -- продолжал король в серьезном тоне, -- если человек из такой фамилии и при таком воспитании способен на преступление, хлопотать о нем не стоит: он совершенно испорчен, и на исправление его надежды нет.

   С пленными Фридрих обходился более, чем великодушно. Он умел почтить в них несчастье и старался своими милостями вознаградить им утрату отечества. Он так был уверен в их преданности к себе, что смело пополнял ими свои войска, и не было примера, чтобы иностранец изменил прусскому знамени. Пленные видели в нем великого вождя, справедливого монарха и привязывались к нему душой и телом. Раненые составляли всегда и везде первую его {218} заботу. Во второй Силезской войне, чтобы спасти 300 человек раненых, находившихся в Будвейсе, Фридрих пожертвовал целым отрядом в 3.000 человек. Этот поступок, заслуживший порицание всех тактиков, есть прекрасное свидетельство великодушного и человеколюбивого сердца короля. Многие упрекали Фридриха, что он в некоторых случаях, для быстрого движения войска, жертвовал своими ранеными, но историк Прейс самыми разительными доводами и примерами доказал, что эта вопиющая клевета. Лучшим доказательством его заботливости о несчастных жертвах войны служит построенный им обширный инвалидный дом в Берлине, который он украсил превосходной надписью "Раненому, но не побежденному". Здесь было все придумано для спокойствия бедных инвалидов, а две церкви, протестантская и католическая, устроенные при этом благодетельном заведении, давали страждущим мир душевный. Но не об одних воинах думал король; и о семействах их заботился он со всей теплотой сердца. Вдова одного заслуженного офицера написала раз к королю, что она страдает неизлечимой болезнью, а дочери ее принуждены доставать себе пропитание трудами рук своих, но что они слабого сложения, и потому она страшится за их здоровье и жизнь. "А без них, -- прибавляет она, -- я должна умереть с голоду! Прошу ваше величество о помощи".

   Король немедленно написал ей в ответ:

   "Сердечно сожалею о вашей бедности и о печальном положении вашего семейства. Для чего вы давно уже не отнеслись ко мне? Теперь нет ни одной вакантной пенсии, но я обязан вам помочь, потому что муж ваш был честный человек, и потеря его для меня очень прискорбна. С завтрашнего дня я прикажу уничтожить у моего вседневного стола одно блюдо; это составит в год 365 талеров, которые прошу вас принять предварительно, пока очистится первая вакансия на пенсион".

   Фридрих имел необыкновенную память. Он никогда не забывал тех, кто отличился храбростью или сделал проступок, хотя бы они были простые солдаты. Первые, рано или поздно, получали непременно награду, последние никогда не могли надеяться на помилование и забвение прошедшего. Раз, одному старому сержанту определили пенсион и назначили место. Когда определение его представили на утверждение короля, тот вспомнил, что этот сержант за 15 лет до того, в войне 1744 года, уличен был в низком {219} поступке против своих солдат и в жестокости с пленными. Вместо подписи на представлении Фридрих нарисовал на нем виселицу и отослал назад.

   В отношении к церковному управлению Фридрих всегда держался правила, которое сам изложил в одном из своих сочинений:

   "Слепое пристрастие к какому-нибудь вероисповеданию (фанатизм) есть тиран, опустошающий земли; веротерпимость, напротив, нежная мать, которая о них печется и дает им мир и счастье".