История Генри Эсмонда, эсквайра, полковника службы ее Величества королевы Анны, написанная им самим

Полученное им назначение в полк и необходимые приготовления к походу вскоре дали мыслям молодого джентльмена другое направление. Новая его покровительница была к нему весьма щедра и милостива; она обещала не пожалеть забот и денег, чтобы поскорее купить ему должность командира роты; просила его приобрести самое лучшее обмундирование и вооружение и соблаговолила не только одобрить его вид, когда он впервые явился в расшитом пурпурном мундире, но и разрешить ему приложиться к ее щеке в ознаменование столь торжественного случая. "Эсмонды, - сказала старуха, гордо вскинув голову, - всегда носили красный цвет". В подтверждение чего сама виконтесса до конца дней своих не переставала носить этот цвет на щеках. Ей хотелось, говорила она, видеть Эсмонда одетым, как подобает сыну его отца, и она, не поморщившись, отсчитала деньги за его черный в локонах парик, его касторовую шляпу в пять фунтов, его сорочки голландского полотна, его шпаги, его пистолеты с серебряной насечкой. Бедняга Гарри отроду еще не ходил таким щеголем; щедрая мачеха позаботилась и о том, чтобы наполнить его кошелек гинеями, часть которых, с помощью капитана Стиля и еще нескольких избранных умов, Гарри сумел издержать на угощение, которое Дик заказал (и, без сомнения, оплатил бы, если бы у него хоть что-нибудь нашлось в кармане, когда явился счет, но в долг хозяин ему больше не хотел верить) в таверне "Подвязка", что напротив дворцовых ворот, на улице Пэл-Мэл.

В самом деле, старая виконтесса если и причинила Эсмонду в былое время немало обид, то теперь словно старалась загладить их ласковым обхождением; на прощание она усердно лобызала его, лила обильные слезы, взяла с него обещание писать ей с каждой почтой и подарила ему бесценную реликвию, которую наказала носить на шее, - образок, благословленный неведомо каким папою и некогда принадлежавший его величеству блаженной памяти королю Иакову. Итак, Эсмонд явился в свой полк в таком обмундировании, какое большинству молодых офицеров было не по средствам. Он был старше годами многих своих начальников и обладал еще одним преимуществом, которое было в диковинку среди офицеров того времени, из коих многие едва умели подписать свое имя, - он много читал в университете и дома, знал два или три языка и успел приобрести познания, которых не дают ни книги, ни годы, но которые иные люди умеют почерпнуть из безмолвных уроков несчастья. Оно - лучший учитель; про то хорошо знает всякий, кому приходилось подставлять ладонь под удары его линейки и, всхлипывая, отвечать заданное перед грозной его кафедрой.

Глава V

Я отправляюсь в экспедицию в бухте Виго, узнаю вкус соленой воды и запах пороха

Первая экспедиция, в которой мистер Эсмонд удостоился принять участие, походила скорее на одно из нашествий грозных капитанов Эвори или Кида, нежели на войну между двумя венценосцами, во славу которых сражаются заслуженные и храбрые военачальники. В первый день июля 1702 года мощный флот численностью в сто пятьдесят вымпелов, под командою адмирала Шовела, отплыл из Спитхэда, имея на борту двенадцатитысячное войско во главе с его светлостью герцогом Ормондом. Один из этих двенадцати тысяч героев, никогда прежде не ходивший в море, если не считать совершенного им в раннем детстве переезда в Англию из той неведомой страны, где он родился, - один из этих двенадцати тысяч, поручик стрелкового полка полковника Квина, через несколько часов после отплытия пришел в довольно плачевное и отнюдь не героическое состояние полного упадка телесных сил; и случись неприятелю в это время взять судно на абордаж, справиться с благородным офицером не представило бы особого труда. Из Портсмута мы отправились в Плимут, где приняли на борт новое пополнение. Июля 31-го мы обогнули мыс Финистерре, о чем свидетельствует запись в книжке Эсмонда, а августа 8-го были в виду Лиссабона. К тому времени поручик наш осмелел так, что любому адмиралу впору, и спустя неделю удостоился чести впервые побывать под огнем, а также и под водой, ибо при входе в бухту Торос, где войска высаживались на берег, лодку его опрокинуло прибоем. Происшедшая от этого порча нового мундира была единственным ущербом, который молодой воин потерпел за всю экспедицию, ибо надо сказать, что испанцы не оказали никакого сопротивления нашим войскам, да и не располагали для того достаточной силой.