История Гончей (СИ)

- Странник, - сказала Евгеша, - это значит, что ты ещё в самом начале пути, ты – чистая доска и не имеешь ни имени, ни судьбы.

Она перевернула вторую карту и снова продемонстрировала мне. Девушка и дракон. Страшный зверь присел и вытянул шею в позе покорности и подчинения.

- Повелительница Драконов, - продолжила магиня, - эта карта означает неопределённость. То, что вчера казалось понятным и логичным, сегодня превратилось в полный хаос. В мыслях у тебя смута, в сердце – печаль. Терпение, друг мой, и осколки снова сложатся в ясную и осмысленную картину.

На третьей карте был изображён открытый всем ветрам храм, в котором у священного огня стоял тот же человек, которого я видела на первой карте, но как-то изменившийся. Более взрослый, что ли?

-Вот как, - удивилась Евгеша, - Храм… Что ж, тебе придётся пройти по всем дорогам своей судьбы и стать тем, кем должна стать.

В комнате повисла тишина. Котёл можно было сковать, пока мы молчали.

Потом Евгеша нарушила безмолвие.

- Если ты явилась ко мне, Ксения, - сказала она, - значит, всё уже для себя решила. Твоя жизнь пришла к повороту, и ты отважилась сделать этот поворот. Коль уж так сложилось – я беру тебя в ученики. Мои знания, может, и невелики, но я с удовольствием поделюсь ими с тобой. Ну, а для записи в трудовой – ты поступаешь на работу в ИЧП «Лунный Свет». Согласна?

Я только молча кивнула.

- Теперь, если хочешь – спрашивай.

Я не придумала ничего умнее, чем спросить:

- А почему Таро – Эльфийское?

Магиня улыбнулась.

- Мне оно досталось от бабки, той – от её тётки, а она утверждала, что ей подарила колоду одна женщина из Уэльса, получившая эти карты от фейри.

- Ясно.

На самом деле ничего мне не было ясно, просто вопросов было столько, что я не знала, с чего начать. Вот и брякнула первое, что в голову пришло…

- Пиши заявление о приёме, - засмеялась Евгеша, видя моё состояние, - в понедельник к десяти утра – на работу.

Не помню, как я оказалась на улице; надо полагать, вышла через дверь. Солнце ушло за край горизонта почти на треть. Сколько ж мы там просидели? Я глянула на часы: ого, половина восьмого!

- Тебя проводить? – спросил Курбан.

- Нет, спасибо. Сама доберусь.

Странно, но все мои сомнения улеглись. Не то, чтобы я понимала, что происходит - нет, совсем даже не понимала. Но словно бы оказалась пойманной в том кратком миге равновесия, когда ещё ничего не началось, но изменить уже ничего нельзя. Так, наверно, бывает перед сходом лавины…

Душ и большая кружка зелёного чая окончательно привели меня в чувство. Захотелось есть. Я пошарила в холодильнике, на полках, выяснила, что запасы подходят к концу, и не мудрствуя лукаво, бухнула на сковородку остатки фарша, а в кастрюлю с кипятком – лапшу. Завтра схожу на базар. Всё равно суббота. Поужинав, я свалила посуду в мойку и решила, что все дела оставлю на завтра. А сегодня посмотрю, что делается в Сети – и спать. Это «посмотрю» затянулось далеко за полночь. Но у меня всегда так: я законченная сова, и если легла в двенадцать – то это рано.

Проснулась я от раскатистого грома. На улице буйствовала гроза. Небо разрывали широкие полотнища дымного света, словно там, за тучами что-то горело. Дождь хлестал стеной. Громовым раскатам вторил визг сигнализации машин во дворе. Я вышла на балкон как была, в рубашке, и долго смотрела на это сумасшедшее шоу. И с потоками воды, огня и ветра пришло странное чувство: всё идёт так, как должно. Всё правильно. С тем я и заснула, когда гроза пошла на убыль.

И увидела беззвёздную ночь, и тёмную, плоскую равнину, и себя, замершую в ожидании. До слуха долетел дальний гром, и некоторое время спустя стало ясно, что это удары копыт. На краю света вспыхнула острым огнём звезда. Она приближалась, превращаясь во всадника в чёрном, на вороном коне. Он держал натянутый лук, и наконечник стрелы горел безумным, выжигающим глаза, ослепительно белым светом. Стрела сорвалась с тетивы, ударила меня куда-то под ключицу, и я ощутила неистовый жар этого белого пламени.

- Следуй за мной! – глубокий, как древний колодец, голос перекрыл все остальные звуки – и я проснулась.

Часы показывали пять минут четвёртого. Гроза прошла, и только дождик успокоительно шелестел за окном. Некоторое время я пыталась понять, к чему бы такое, но сама не заметила, как заснула, и проспала до утра без всяких сновидений.

Выходные я отдала обычным домашним делам. Спустилась в сарай и принесла картошки, сходила на базар, прибралась в квартире и перестирала мелкое барахло, скопившееся за неделю. Заехала к родственникам и долго возилась с Ольгиной маленькой дочкой Алиской. Тётушке я ничего рассказывать не стала, просто сказала, что нашла работу, вроде бы неплохую, и с хорошей зарплатой. Ольга искренне порадовалась за меня, а я чувствовала себя так, словно прощалась с ними. Не знаю, откуда это чувство взялось, но было оно очень отчётливым.