История Гончей (СИ)

========== Пролог ==========

- Фламмина Альба, сознаёшь ли ты свою роль в этом деле?

- Да.

- Клянёшься ли служить Кругу Девяти верно и нелицемерно?

- Да.

- Клянёшься ли быть преданной Лорду Охоты, исполнять его приказы, принимать награду и наказание от его руки и не искать иной славы, кроме той, что дарует тебе служба?

- Во всём этом и этим оружием – клянусь.

Лезвие меча рассекло кожу на ладони, и узкая голомень древнего клинка окрасилась багряным.

Вот и всё.

Слово сказано. Кровь пролита. Обратного пути нет.

========== Глава первая ==========

Когда-то у меня было другое имя. И другая жизнь – обыкновенная жизнь обыкновенной девчонки. Возможно, я так и осталась бы ничем не примечательной обитательницей обычного города, если бы не сон. Один и тот же, он повторялся время от времени и почти сводил меня с ума.

Большой зал, скупо освещённый неверным светом факелов. Стены и потолок теряются в сумраке. Я стою посреди него на коленях, на каменном полу. Передо мной – неясная фигура человека, закутанного в серый плащ с глубоким, закрывающим лицо капюшоном. Остриё меча в его руке почти касается моего горла. Его слова падают в темноту, словно камни в неподвижную воду. Древнее оружие, древняя клятва…

Я повторяю слова клятвы за ним, моя ладонь, сжимающая клинок, вспыхивает мгновенным огнём, по лезвию течёт тонкая струйка крови.

И – просыпаюсь с чувством уходящей боли и обещания.

Мне было одиннадцать лет, когда я осталась одна. Мать сгорела в несколько месяцев от болезни, названия которой я не запомнила, а с отцом они расстались едва ли не сразу после моего рождения. Я его почти не знала, и он меня, видимо, тоже. По крайней мере, на похороны он не пришёл.

Я помню это урывками, но очень отчётливо. Мать хоронили в последний день января. Было холодно, облачно и очень ветрено. Я стояла, держась за руку Ольги – младшей сестры матери – так, словно она была последним, что ещё связывало меня с реальным миром. Всё остальное выглядело в сумрачном полусвете пасмурного дня неправильным и ненастоящим. И продутое ледяным степным ветром кладбище, и чужое, странно заострившееся лицо матери, и стылая яма, в которую её опустили, и беспощадный, окончательный стук мёрзлых комьев земли по крышке гроба…

Потом я потерянно бродила по квартире и не могла понять – что здесь делают эти совершенно посторонние люди? Суетятся, накрывают стол, едят, пьют, говорят – зачем?

Наконец все разошлись и осталась только Ольга.

- Ну что, Ксенька, - сказала тётушка, - собирайся, солнышко, поедем жить ко мне.

И тогда я закатила истерику: ревела навзрыд, кричала, что не пойду, и как же мама… Дав мне откричаться, Ольга отвела меня в ванную, умыла и сказала только:

- Пойдём.

Так случился первый крутой поворот в моей жизни.

Следующий произошёл в конце десятого класса. Не сказать, что отношения с одноклассниками у меня были очень хорошими. Но и очень плохими не были. Было всё, как у всех: друзья, недруги, любимые и нелюбимые учителя. И один враг. Серёга по кличке Серый. Не знаю, что ему было надо, но изводил он меня целенаправленно и жестоко. Он дал мне дурацкое прозвище Стропила: оно не прижилось, но Серый иначе меня не называл. Он мог стащить мою сумку и всю перемену играть ей в футбол, пиная по классу. Он много чего проделывал, запас пакостей у него был неистощим. В тот день, на перемене между алгеброй и геометрией в классе, тихом и спокойном, не было никого, кроме меня, моей соседки по парте Лариски и Серого: все остальные носились во дворе, блаженствуя под неверным апрельским солнцем. Серый устроился на парте позади меня и принялся тыкать в спину авторучкой. Мне было не до него: хотелось прочитать взятый на два дня «Обитаемый остров»

- Стропила, ты чё там делаешь? Читаешь? А ты грамотная? А чё читаешь? Стропила, ты глухая? А чё молчишь? Стропила… Стропила… Стропила…

Голос, зудящий, как муха на стекле. И тычки в спину, щелчки линейкой, дёрганье за волосы…

А потом что-то случилось. Словно лопнула перетянутая струна. Я отложила книжку, встала и медленно развернулась лицом к Серому. Меня подхватила и понесла тёмная, страшная волна. И глядя в его наглые бледно-голубые глазёнки, я понимала: сейчас всё это прекратится. Совсем. Из раскрытой готовальни на Серёгиной парте плавно поднялся измеритель с двумя острыми иглами на разведённых ножках, нацелился ему в глаза и на мгновение завис возле самого лица. Серый словно окаменел, не в силах ни двинуться с места, ни отмахнуться, ни даже закричать.

Дикий, уходящий в ультразвук визг Лариски выбросил меня из транса. Измеритель упал с коротким стуком. Я в полном изнеможении плюхнулась на своё место и уронила голову на руки. Серый выскочил из класса, как ужаленный, и больше я его в тот день не видела. На уроке нам с Лариской было не до геометрии.

- Как ты это сделала? – поинтересовалась она шёпотом, ткнув меня в бок локтем.

- Не знаю.

- А раньше получалось?

- Не пробовала, - говорить мне совершенно не хотелось, но Лариску пожирало любопытство. Меня же занимало другое.

- Серый теперь классной нажалуется. Антонина мне устроит сказочную жизнь, мы с ней и так в контрах.