История Гончей (СИ)

Весь следующий день я рисовала в компании Алёнушки – болтливой, богемного вида девицей семь на восемь, восемь на семь. Алёнушкой её мог назвать только наш начальник. Но в общем, болтовня её не раздражала, и с ней было весело.

- Бери вот это – Алёна сунула мне в руки бронзовое зеркало.

Зеркало как зеркало – размером ладони с полторы, на обратной стороне чеканный рисунок – орёл, выполненный в скифском, «зверином» стиле: его я уже различала. На груди птицы – всадник с натянутым луком в руках. По кругу, вдоль ободка надпись. «Flammina Alba Dianae Triviae dedicat». Я повернула зеркало отражающей поверхностью к себе – и провалилась куда-то в темноту. Снова зазвучал тот же голос – «Фламмина Альба, сознаёшь ли ты свою роль в этом деле…». Как сквозь морок я поняла, что вопрос задан по-латыни, на языке, который мне незнаком. Но почему понятен? И надпись: Фламмина Альба Диане Трёх Дорог посвящает. Чёрт возьми, почему?!

- Ксень, ты чего? – голос Алёны вернул меня в реальность.

- Так, задумалась, откуда в сарматском погребении римское зеркало, да ещё с посвятительной надписью.

- Митька спроси.

- Да уж спрошу непременно.

Собственно, задавать вопрос не пришлось: Митёк вцепился в зеркало мёртвой хваткой.

- Обратите внимание, - вещал он, когда все собрались вечером в лагере, - на первый взгляд обычное зеркало, римская работа времён республики. Как оно могло попасть к сарматам? Как угодно. Через купцов, например. Но нас должно интересовать не это. Приглядимся внимательнее к надписи. Что мы можем о ней сказать?

- Надпись как надпись. Посвятительная, - прогудел кто-то из парней.

- Э, нет, - усмехнулся Митёк, - надпись очень необычна. И дело даже не в том, что зеркало посвящено Диане Тривии – в конце концов Диана была весьма почитаемой богиней. Дело в имени посвятительницы. Напомню, что в отличие от мужчин женщины в Риме не имели личных имён. Что мы видим здесь? Не Флавия какая-нибудь, не Корнелия или ещё кто в этом роде – Фламмина Альба. Причём, больше всего это похоже на прозвище: перевести его можно приблизительно как Пламенно-Белая.

Белое Пламя, подумала я, но озвучивать свой вариант не стала.

- Идём дальше, - продолжил Митёк, - и смотрим на рисунок. Кто мне скажет, как сочетаются орёл, выполненный в скифском стиле с латинской надписью? И что может обозначать всадник поверх орла? Не знаете? Я тоже. И почти без паузы:

- Назавтра объявляю выходной.

Виражи митьковых мыслей ставили в тупик не одну меня.

С утра лагерь заметно опустел: Митёк и завхоз экспедиции поехали в Соль-Илецк за продуктами, и чуть не половина народу увязалась за ними. Как только в экспедиционный УАЗик поместились…

У меня на этот день были свои планы: во-первых, пойти купаться на Илек. Во-вторых, рисовать. В третьих, в четвёртых, в-пятых – рисовать. Я бросила в пакет купальник, альбом и карандаши, доложилась оставшемуся за начальника Курбану и отправилась на реку. Вообще говоря, тащиться километр с лишним по жаре до Илека, а потом обратно – приключение для любителя. Но мне хотелось побыть одной и подумать.

За что люблю степь – за простор и одиночество. Идешь по укатанной до состояния асфальта дороге – в сухую погоду по такой дороге идти одно удовольствие – вокруг ни души, только над головой какая-то птица распевает, жаворонок, наверно. Впрочем, человек я сугубо городской, и такие подробности мне неизвестны. В слегка выгоревшей траве изредка вспыхивают золотистые искорки – запоздавшие дикие тюльпаны, они в основном уже отцвели. Небо широкое, светло-голубое, местами чуть тронутое белилами облаков. Ветер, как всегда, пахнет полынью. Мне всегда кажется, что у него и цвет полынный – зелёно-сизый.

Спустившись к реке, я переоделась, зашла в воду по пояс, постояла немного и поплыла. Прозрачные струи незаметно смывали усталость и беспокойство. Доплыв примерно до середины, я перевернулась на спину и подумала: двигаться на тот берег или возвращаться? Не хотелось ни того, ни другого. И некоторое время я просто лежала на воде, медленно сплавляясь по течению и бездумно щурясь в небо. Развернулась к берегу, нырнула, достала ракушку, повертела в руках и бросила обратно – короче, блаженствовала вовсю. И выбралась на песок только, когда основательно замёрзла.

«Водные процедуры» привели меня в состояние такого глубокого и безмятежного покоя, которого я не испытывала очень давно. А может, и никогда не испытывала…

Обсохнув и согревшись, я вытащила альбом, устроилась в тени старой ивы и задумалась. Первоначальная идея – рисовать пейзаж – куда-то делась, и вместо неё появилась другая. Мне не давала покоя Фламмина Альба. Кто она, откуда, как и почему оказалась связанной со мной? Что ж, попробуем выяснить, кто ты есть. Итак…