История Гончей (СИ)

Следующие несколько дней прошли в каком-то тупом оглушении. Не хотелось ни делать что-либо, ни читать, ни разговаривать… Даже рисовать не хотелось. В то время я отчётливо поняла смысл выражения «тоска зелёная»: все краски мира поблёкли, смешались, исчезли, и осталась только размытая болотная зелень. Действительно тоскливый цвет.

Кончилось это безвременье неожиданно и – совсем.

В какое-то утро в дверь настойчиво позвонили. Пришлось вставать и, несмотря на острейшее нежелание видеть хоть кого-нибудь, идти открывать.

- Швецовы здесь живут? – на пороге стоял абсолютно ничем не примечательный человек в элегантном, слегка поношенном сером костюме, с плащом через локоть.

- Нет, - ответила я, пытаясь разобраться в нахлынувшем на меня странном чувстве.

- А где они живут, не знаете?

- Не знаю.

- Простите за беспокойство, - незнакомец пристально смотрел на меня, и внезапно мне стало нехорошо… Слишком уж знакомым был этот взгляд.

- С вами все в порядке? – осведомился он.

- Да, благодарю, - я, собрав все силы, все-таки закрыла дверь, доковыляла до дивана и рухнула на него. Со мной было все не в порядке – да и как еще может быть, когда среди бела дня к тебе приходит человек из сна? Я была уверена – нет, знала – что это он, несмотря на то, что во сне никогда не видела лица. Затем до меня дошло, что он не мог далеко отойти, если вообще вышел из подъезда, и я бросилась к окну.

Разумеется, я никого не увидела. Почему-то стало ясно, что так и должно быть.

Я почувствовала, что ещё немного – и свихнусь. Надо кофе выпить. И подумать.

Стоп, Ксенька, стоп. С чего я решила, что это – тот самый? Лицо? Нет, я не то, что лица не видела, я фигуру-то рассмотреть никогда толком не могла. Голос? Чёрт знает, во сне голос звучал негромко, но жёстко и отчётливо. Манера двигаться? Тоже нет, во сне он был неподвижен.

Схватив альбом, я принялась лихорадочно перелистывать страницы. Но ни на одном из рисунков фигура в сером плаще не имела чётких очертаний.

Зазвучала мелодия из любимого мультика и я не сразу сообразила, что это надрывается мой мобильник.

- Ярославна, - услышала я жизнерадостный голос Курбана, - дело есть! «Ярославна» - ещё одна кличка, у него их было великое множество, и не только для меня. Объяснять, что моё отчество – Вячеславна, было бесполезно, и я смирилась.

- И какое у тебя дело?

- Подработать хочешь? В археологическую экспедицию нужны рабочие. Пойдёшь? Если у тебя, конечно, других планов нет…

Других планов у меня не было, и я согласилась.

========== Глава вторая ==========

Начальника экспедиции звали Митёк. То есть, был он, конечно, Дмитрий Рудольфович, но за глаза его только так и называли. Было в нём нечто от повзрослевшего хиппи: хаер острижен, потёртые джинсы и майку с пацификом сменил деловой костюм, но что-то неуловимо и неистребимо хипповское осталось… А периодически проскакивавшие «Ёлы-палы», «А вот так!» и «Можно хоть раз в жизни спокойно…» наводили на мысли о его связях с ленинградской компанией неформалов-художников.

Митёк же и поймал меня на рисунках.

Работа на раскопе оставляет немного времени для личных занятий: целый день ковыряешься в земле, на солнце, на ветру, и к вечеру устаёшь так, что валишься спать и даже снов не видишь. Тем более, в том кургане – маре вместе с его «обитательницей» лежало множество мелких предметов: рассыпанные бусы, какие-то амулеты, зеркало… Видимо, это была жрица или шаманка. И всю эту мелочь надо осторожно выкопать, когда ножом, когда и руками, очистить мягкой кисточкой – в общем, то ещё занятие.

С утра я решила , что хоть камни с неба, а вечером буду рисовать. Степной пейзаж – бескрайнее, выцветшее небо, белёсые волны ковыля, острый блеск излучины Илека вдалеке – властно требовал воплощения на бумаге. Откопав в сумке альбом и коробку с акварелью, я нашла подходящее место, уселась прямо на землю и принялась за дело. Хотелось передать беспредельность пространства, когда взгляд проваливается куда-то за горизонт, не находя, за что зацепиться, игру оттенков зелёного в траве, нескончаемый, пахнущий полынью ветер, скрип кузнечиков … Но получалось плохо.

- Вот не знал, Ксюшенька, что вы художник!

Митёк подкрался незаметно, подумала я, а вслух сказала:

- Ага. От слова «худо».

Начальник всех в экспедиции называл уменьшительными именами и на вы. Мне это сначала казалось нелепым, потом привыкла. Митёк – он и есть Митёк, и взять с него нечего.

- Ну, не прибедняйтесь. Впрочем, это хорошо, что вы так строго относитесь к своему творчеству. Не зазнаетесь.

Высокий, жилистый, в камуфляжных штанах и панаме адской зелёно-оранжевой расцветки, он стоял надо мной, как грех над душой, а я ломала голову, пытаясь сообразить, какого овоща ему надо.

- Думаю, вы не откажетесь помочь Алёнушке с зарисовками – разрешил мои сомнения Митёк, - сами понимаете, Ксюшенька, фотографии фотографиями, но хорошие зарисовки – это очень важно.

Попробуй тут, откажись. Я даже пробовать не стала.

- Конечно, помогу.