История города К.

Крыжовинцы, верные себе, ожидали указаний от начальства. Но начальство в первые, самые страшные часы хранило молчание. Губернатор Нудеев отдыхал, и синхронно с ним, за компанию с компаньонами, отправился поохотиться-порыбачить мэр Коля Ухов. Поздно вечером в телевизоре мелькнуло лицо старшего экономиста, оставленного на хозяйстве. Он сказал, что создана комиссия и не надо поддаваться панике. После слов про панику наиболее смекалистые граждане вместе с семьями заспешили к вокзалам и в аэропорт. Дым накрыл городские улицы, просачивался в дома. В аптеках не осталось ни одного респиратора.

ДУРС бился в конвульсиях, пытаясь наладить связь с Нудеевым. Вначале серьёзно обсуждалась идея заменить отсутствующего губернатора пресс-релизом с портретом, но её отмели. Нудеев был очень далеко, и связь не налаживалась. Наконец, к исходу вторых суток губернатор появился-таки на экранах. Картинка была плохой, нечёткой, как из мобильного телефона. Елисей Васильевич стоял без галстука и без пиджака. На нем была пляжная рубаха яркой расцветки, а ниже, кажется, начинались шорты. За правым плечом шелестело нечто, похожее на пальму.

Нудеев заверил народ, что ситуация под контролем, что он (губернатор) лично принимает доклады с мест, а все виновные и растерявшиеся понесут всю полноту ответственности. Его последние слова едва не перебила своим воплем какая-то экзотическая птица. По итогам выступления, само собой, был распространен пресс-релиз. В нем тактично умалчивалось о том, что губернатор контролировал ситуацию с острова Ямайка.

К прибытию Нудеева с Ямайки от слободы Маргариновки и от лесов остались одни головешки. Крыжовинцы еще кашляли, но потихоньку приходили в себя. Как ни удивительно, пожарные сделали свою работу и без губернатора с мэром. Город, не считая задымления, не пострадал. Сгорели несколько фешенебельных коттеджей в сосновом бору, но летний дворец Елисея Васильевича отстоять удалось. Чиновный контингент затих в ожидании разбора полётов.

Первым уволился по собственному желанию глава сельсовета злосчастной Маргариновки. Все содрогнулись перед вторым актом трагедии. Но второго акта сразу не случилось. Губернатор, проводя совещание, пожурил социальных работников за нехватку чуткости и этим ограничился. Большие и малые начальники облегченно выдохнули и расправили плечи под пиджаками. Как выяснилось чуть погодя, всё-таки рановато. Из «серого дома» в жёлтый принесли последнюю, наисвежайшую и секретнейшую сводку, из которой вытекало, что рейтинг Нудеева после пожара заметно упал.

Отставка старшего экономиста, как молния, как финский нож, поразила и наблюдателей в кофейнях, и публику из здания на площади. Стратег реформ только что сам взял законный отпуск, а вдогон ему грянуло заявление губернатора с цитированием указа. Указ гласил, что контракт с молодым человеком расторгнут по инициативе нанимателя. Чем была вызвана инициатива, был ли даровитый финансист одним из растерявшихся при возгорании, а, может, имелись другие причины для развода – обществу не сказали. Неделей позже в отставку были отправлены и прочие министры-экономисты с лазерными указками. Обязанности стратега Нудеев возложил на зрелого, но не старого производственника, всегда верно понимавшего политику партии.

Аппарат гадал, кто будет уволен ещё. Нет, кипучая работа в «желтом доме» из-за этого, конечно, не прекратилась. Вышколенные служащие задолго до Нудеева овладели искусством усиленно что-нибудь делать, не делая ничего, что могло быть так или иначе поставлено им в вину. Главное было не забывать про планы и отчеты и подавать их по инстанции вовремя. Ушли в прошлое гусиные перья, чернильные ручки и пишущие машинки, вся информация циркулировала по компьютерным сетям, но традиция жила живее всех живых…

Чтобы встряхнуть аппарат и показать населению чистоту помыслов, губернатор-варяг предложил радикальную меру. Как всегда, для немедленного утверждения депутатам был роздан проект морального кодекса чиновника. По кодексу, каждому бюрократу надлежало иметь волосы подстриженными, голос тихим, произношение чётким, двигаться он должен был размеренно, руками не размахивая и ногами не топоча. Употребление бранных слов морально осуждалось. Указывались (в сантиметрах и миллиметрах) ширина брюк и длина юбок. О взятках предписывалось информировать ближайшего начальника и брать только с его санкции. Кроме того, составители документа не поленились и подняли творческое наследие предшественников Елисея Васильевича и в очередной раз запретили пить на рабочих местах.

Избранники слегка подивились пункту про взятки, очевидно, писавшемуся в жуткой спешке, но кодекс приняли без обсуждения. Они, вообще, принимали теперь всё, не обсуждая и, на всякий случай, даже не читая. Да и как иначе эти достойные люди могли доказать свою верность замечательнейшему из губернаторов?