История города К.

Под их влиянием или нет, но Елисей Васильевич определился вполне в духе просвещённого консерватизма. Нескольким совсем уж бездействующим депутатам было предложено уйти на покой. Прочих попугали впрок, но не тронули. С вечно молодым мэром варяги, скрепя сердце, пошли на сделку. Коле Ухову дали понять, что не станут вмешиваться в процесс переизбрания городского Совета. А он с его социально близкими компаньонами обязывался поднять рейтинг Нудееву в городских кварталах. Применить собственные технологии без приставки «нано».

В итоге долгожданный губернаторский список составили преимущественно те же старожилы коттеджных поселков, против которых замышлялась вроде бы кадровая революция. Список же Коли Ухова сформировал сам Коля Ухов – неизвестно, в кабинете, комнате отдыха или у бортика бассейна, но точно после тесных консультаций с вождями «Любимого города».

Про новую эру в политике, дорогу молодым и тому подобное все мигом забыли. Клеркам из ДУРС было велено сменить пластинку и отныне пропагандировать устойчивое развитие. Упор как-то сам собой сделался на слово «устойчивое». В соответствии с предвыборными тезисами «бурой» партии, всемирного кризиса, во-первых, не было, а во-вторых, он был спровоцирован определенными кругами на Западе. Как уже говорилось в нашем повествовании, сплачиваться против происков Запада крыжовинцам было не впервой.

Для окончательного сплочения следовало ещё разобраться с кучкой беспартийных претендентов. Толкуя закон буквально и в свою пользу, они имели наглость тоже выставить свои кандидатуры. Пришлось напомнить этим господам, что лихие 90-е безвозвратно миновали и российская демократия окрепла и возмужала. Строго в рамках установленной процедуры избирательные комиссии отказывали им в регистрации, приводя убойные аргументы. То в одном подписном листе, то в другом у этих горе-политиков не там стояла (или не стояла) запятая или даже точка, а то и почерк бабушки-старушки 1921 года рождения вызывал вопросы у криминалистов.

Под раздачу угодил и Борис Минаевич, который поборол депрессию и снова выдвинул сам себя. Напрасно он доказывал, что его подписанты – живые люди, а не мёртвые души, и предлагал привести их всех (восемьсот человек) с паспортами в кабинет к председателю окружного избиркома. Закон в лице председателя избиркома с добрым, усталым лицом был неумолим…

Захотел выдвинуться и сидевший в темнице крыжовинский олигарх, но изобразить из себя Ходорковского и Нельсона Манделу ему не дали: тюремное начальство без затей объявило карантин, а заявление о выдвижении выносить из камеры на волю запретило. Спохватившись в последний момент, кое-где по одному беспартийному кандидату на округ всё же оставили. Для проведения мониторинга должна была пожаловать какая-то делегация Совета Европы, и ей надо было что-то (и кого-то) предъявить.

Выборы прошли в целом гладко. Выдвиженцы от правящей партии громили в своих речах нерадивых дворников и управдомов, которые одни мешали поступательному ходу реформ. Других объектов для критики у них не было. Тем временем дворники методично разносили по почтовым ящикам газетки с медведем и Нудеевым, а гонцы от «Любимого города» разносили кое-что ещё. Правда, на эти выборы явилось не больно много дорогих крыжовинцев – но кого это смутило?.. Закон теперь не требовал хоть какой-нибудь явки, а при демократии закон превыше всего.

Не узрели существенных нарушений и делегаты с растленного Запада. Приняв на посошок в одном из охотничьих домиков, они ещё раз обняли приветливых хозяев и по мартовскому снежку отбыли обратно в Европу – писать свой умный доклад.

Глава тринадцатая

Губернатор-варяг (продолжение)

Спустя примерно год после приезда и заселения в апартаменты власть губернатора Нудеева упрочилась чрезвычайно. Если раньше допускались комментарии в духе «Нудеев – это голова», то отныне и подобное вольнодумство кануло в Лету. И это, с точки зрения новых идеологов, было совершенно правильно. Ведь даже сама констатация факта, что Нудеев – голова, потенциально несла в себе вероятность чего-то иного, а при упоминании о голове кто-нибудь, чего доброго, мог сравнить губернатора с какой-нибудь другой частью тела. Так что жанр комментария в городе К. приказал долго жить, окончательно уступив место шершавому языку пресс-релиза.

А пресс-релизы выпекались в ДУРС по несколько раз на дню. Стоило губернатору Нудееву выехать куда-нибудь из «желтого дома» или даже перейти с этажа на этаж, мигом сочинялся развернутый пресс-релиз. Публикация каждого из них без сокращений и исправлений стала святой обязанностью абсолютно всех газет. Избежали этой участи только глянцевые журналы, писавшие о женском белье и модных вечеринках. Курьеры и клерки из ДУРС, невзирая на плотный график службы, за отчетный период отъелись и округлились. Видя их в костюмах и строгих галстуках, уже трудно было предположить, что эти люди когда-то писали что-то ещё.