История городов будущего

И тем не менее, несмотря на все издержки, бомбейский бум заложил основу будущего благосостояния. За это время Фрер построил общественные учреждения, среди которых был и университет, а также вложил деньги в новую железную дорогу и телеграф; эта инфраструктура позволила Бомбею прочно занять положение индийских ворот в мир. С открытием в Египте Суэцкого канала в 1869 году после длительного экономического спада в Бомбее наконец появились признаки подъема. Новый короткий путь между Европой и Азией поместил Бомбей точно в центр мировой торговой системы. Заслуги Фрера были признаны в Лондоне, и он получил повышение – пост в Индийском совете, управлявшем жемчужиной империи из столицы. Отплывая из Бомбея в Британию, он видел на горизонте силуэты заказанных им зданий, которые со временем станут называть «городом Фрера». Вскоре по приезде в Англию Оксфордский университет удостоил его почетной степени доктора. Как выяснилось, его эрзац-Оксфорд на Аравийском море вполне соответствовал тамошним стандартам.

В 1870-х годах один из ветеранов западной журналистики в финансовом центре Индии сетовал на невозможность объяснить молодым жителям Бомбея, на что был похож город до начала стремительных преобразований. «Нынешнему поколению, – писал он, – очень сложно растолковать, как выглядел Бомбей в 1822 году. Приходится обходиться одними отрицаниями. Не было… никаких образовательных учреждений для местных, ни гостиниц, ни банков… ни ежедневных газет… ни паровых двигателей, ни железной дороги… Цивилизация, как мы теперь понимаем, была в полном застое»⁵⁵.

Фредерик Уильям Стивенс впервые увидел Индию как раз тогда, когда сэр Бартл Фрер готовился отплыть на родину. Молодой архитектор из английского города Бат, коротко стриженный брюнет с усами подковой, прибыл в страну в 1867 году на незавидную должность младшего инженера Департамента общественных работ Пуны – провинциального города в 150 километрах от Бомбея. Через полтора года Стивенса перевели с повышением в urbs prima in Indis — в город, который за три следующих десятилетия он станет считать родным и где его похоронят. Архитектура была его страстью. «Его профессиональные занятия, – писал друг Стивенса, – были для него не только ремеслом, но и наслаждением всей жизни. Даже на отдыхе он чувствовал себя неуютно, если рядом не было чертежной доски. Отдых для ума, который другие находят в беседах или чтении, для него состоял прежде всего в размышлении о разного рода проектах»⁵⁶. И наслаждение, и страсть Стивенса видны в его собственноручных планах, которые стирают грань между чертежами и искусством, заставляя вспомнить о том, что мастера Ренессанса не видели различия между профессиями художника, инженера и архитектора.

По приезде в Бомбей молодой Стивенс поработал на нескольких проектах Комитета по сносу укреплений – лучшего занятия для человека, разделявшего страсть своего руководства к неоготическому стилю, и не придумаешь. Приобретенная им в этот период отличная репутация заставила учрежденную властями частную железнодорожную корпорацию Great Indian Peninsula Railway просить городское правительство отрядить Стивенса в ее распоряжение. Железнодорожники поручили ему строительство нового вокзала (совмещенного с дирекцией компании) на обширном участке в северной части центра, на месте Базарных ворот старой крепости. Вокзал должен был стать самым большим и дорогим зданием, когда-либо построенным в Бомбее, – величественнее всего, что было возведено при Фрере. На чертежах Стивенса он обозначался просто как Главный вокзал Великой Индостанской железной дороги, но на Золотой юбилей королевы (в пятидесятую годовщину ее восшествия на престол, отмечавшуюся в 1887 году) его переименовали в вокзал Виктория.

То, что железнодорожный вокзал удостоился такого статуса, много говорит о том, как воспринимали Бомбей британские власти эпохи прямого правления. Прежде всего город был для них транспортным узлом, соединяющим Индию с Британией. Здесь пришвартовывались корабли из Европы, отсюда отходили поезда вглубь Индостана. Когда Стивенсу поручили этот проект, Бомбей был вторым по величине городом империи после Лондона, а ежегодный оборот его международной торговли составлял невероятную по тем временам сумму в 45 миллионов фунтов (несколько миллиардов в сегодняшних ценах)⁵⁷.