История государства Лахмидов

Судя по указаниям в источниках, версии о том, что ан-Нуман умер в Сабате, придерживались известный собиратель средневековых преданий Хаммад Сказитель (род. в 694/95 г., ум. в 772 или 773 г.) и некоторые ученые Куфы. По другой версии, ан-Нуман тоже умер в заточении, но не в Сабате, а в Ханикине, причем довольно поздно, незадолго до появления ислама или даже во время эпидемии 529 г. Эту версию считал наиболее правильной ат-Табари. Наконец, третья версия сводится к тому, что Хосров вскоре казнил ан-Нумана, велев бросить его под ноги слонам[237]. Так считал Хишам аль-Кальби. В пользу этой версии можно привести также свидетельство современника ан-Нумана — тамимитского поэта Саламы Ибн Джандаля (Salama Ibn Gandal), который в одном из своих стихов сказал:

«Он (Хосров II Парвиз. — Д. М.) сделал так, что ан-Нуман прибыл в страну персов, и они стали говорить о нем в Ктесифоне[238],

А затем велел бросить его под [ноги] слонам, и у чистокровных арабов осталась ненависть»[239].

В настоящее время трудно с уверенностью сказать, какая из рассмотренных версий правильна. События во дворце нередко окутаны завесой тайны и, что называется, обрастают легендами[240]. Нам не известны первоисточники сообщений, которые мы находим в средневековых книгах. В первом приближении более близкими к истине можно считать сведения «анонима Гвиди» и «Сииртской хроники»: они, вероятно, восходят к христианам, которых при Хосрове II Парвизе было немало при сасанидском дворе. Но и арабские сказания вряд ли являются выдумкой; не исключено, что какая-то часть их почерпнута из рассказов арабов, служивших Сасанидам, а то и потомков ан-Нумана. Кроме того, не все изложенные версии можно считать взаимоисключающими. В повествовании аль-Масуди ан-Нуман сначала был заточен в темницу в Сабате, а затем — брошен под ноги слонам [107, т. 3, с. 207; ср. 149, с. 206].

Если подходить к сообщениям источников с позиций логики, можно усомниться в правильности изложенных сведений. Все источники сходятся в том, что какие-то слова ан-Нумана были переданы Хосрову II Парвизу так, что он счел их оскорбительными для себя и разгневался на лахмидского правителя. К сожалению, мы точно не представляем себе, при каких обстоятельствах ан-Нуман высказался таким образом, но от этого зависит многое.

Если бы ан-Нуман открыто отказался выдать дочь за сасанидского царя и отослал последнего к «антилопам Савада и Персии», это было бы очевидным актом неподчинения; тогда Хосров действительно имел бы все основания послать против него карательную экспедицию. Но о такой экспедиции говорят лишь немногие мусульманские историки; остальные, как и автор «анонима Гвиди», считают, что Хосров предпочел ждать. Это значит, что ответ ан-Нумана не был резким. В пользу данного предположения говорит и то, что, как мы видели, еще незадолго до этого отношения между Хосровом и ан-Нуманом были в целом хорошими. Скорее всего ан-Нуман клялся в верности Хосрову, восхвалял красавиц Савада и Персии и говорил, что арабские женщины, живущие в более суровых условиях, сильно проигрывают им в утонченности и не годятся для сасанидского двора.

Но несогласие ан-Нумана на брак, пусть и прикрытое изящными словами, было налицо. К тому же недоброжелатели ан-Нумана при сасанидском дворе, среди которых вполне мог быть и Зайд, очерняли его перед Хосровом, в том числе — и посредством искажения смысла ответа. В этом случае Хосров наверняка был недоволен, но не имел оснований посылать против него войска.

Это предположение позволяет объяснить действия Хосрова, как они описаны у «анонима Гвиди». Известие о дурном, перемешанном с соломой хлебе следует рассматривать в контексте того, что мы знаем о Сасанидской державе. По принятым в ней установлениям каждый должен был вести такой образ жизни, который соответствовал его положению в обществе. Поэтому описанный в «анониме Гвиди» инцидент на пиру следует, видимо, понимать в том духе, что ан-Нуману подали пищу, явно не соответствовавшую его рангу. Это, несомненно, был символический жест, однако краткость сообщения не позволяет точно сказать, каково было его значение. Хосров мог и властно напомнить ан-Нуману, что тот остается его слугой, не имеющим права противиться воле господина, и вообще сместить, низвергнув в разряд людей низкого звания.

В арабских сказаниях для ан-Нумана наступают еще более печальные последствия: он схвачен в Ктесифоне и впоследствии казнен. Но нельзя не учитывать, что итогом рассматриваемых событий стало отстранение от власти не одного ан-Нумана, а всей лахмидской династии. Маловероятно, чтобы единственным основанием для прекращения власти династии стал ответ ан-Нумана, который, как мы видели, был скорее уклончивым, нежели категоричным. Будь все дело только в ан-Нумане, Хосров мог бы без труда заменить его любым из многочисленных сыновей аль-Мунзира IV, и новый ставленник — например, тот же аль-Асуад — поспешил бы отблагодарить царя ревностным служением.