История Гражданской войны в США. 1861–1865

История ответила на вопросы Нортона: «Сумеет ли Линкольн овладеть ситуацией или она выскользнет из его рук? Достаточно ли он велик для настоящего времени?»[404] Шурц написал Линкольну, что его «личное влияние на общественное мнение», его «нравственная сила» безмерны;[405] все это он теперь использовал, чтобы набрать новых людей, необходимых для продолжения войны. Из донесения Макклеллана от 28 июня президент понял, что план взятия Ричмонда провалился и что Союз должен наращивать армию. Имея в виду начало новой призывной кампании, он снабдил Сьюарда письмом, в котором ясно говорилось о необходимости дополнительных войск. Госсекретарь использовал это письмо в ходе своей поездки в Нью-Йорк, Бостон и Кливленд, общаясь с влиятельными людьми и губернаторами нескольких штатов. В письме Линкольн заявлял: «Я надеюсь вести эту борьбу до победы, или до своей смерти, или до поражения, или до окончания моего срока, или до того, как конгресс или страна от меня отрекутся; и я открыто обращаюсь к стране с просьбой о новых силах, не опасаясь, что за этим последует всеобщая паника и бегство, как бы ни было трудно это понять». В результате встреч Сьюарда и его консультаций по телеграфу с президентом и военным министром родилась телеграмма, адресованная губернаторам штатов Союза, в которой к ним обращались с просьбой составить коллективное письмо президенту с предложением бросить клич по нескольким штатам о наборе новых сил, достаточных для «скорейшего подавления мятежников». Губернаторы согласились с этим планом. Президент принял «патриотическое» предложение и после свободного обмена мнениями со Сьюардом (а Сьюарда с губернаторами) объявил о наборе 300 000 человек.[406]

С 28 июня по 1 июля Линкольн не получал никаких вестей от Макклеллана и еще пару дней сомневался в безопасном положении своей армии; за это время он похудел и осунулся. Самнер в отчаянии написал Шурцу: «Хотелось бы, чтобы вы были здесь и правильно поговорили с президентом. Многим из нас очевидно, что он тщетно обращается к Северу за новыми солдатами. Я настаивал, что обращаться нужно к рабам, и арьергард мятежников превратится в авангард Союза».[407] Через месяц Самнер оценил, какое влияние Линкольн оказывает на людей, написав Джону Брайту: «Последний призыв к набору 300 000 человек был встречен с энтузиазмом, потому что они видят в этом способ более решительных боевых действий. Ни у кабинета, ни у президента не возникает мысли о прекращении борьбы». Линкольн в частном письме от 4 августа заметил: «Мы легко обеспечим новый призыв». Несмотря на неудачи Потомакской армии, он пользовался поддержкой простых людей, которые продемонстрировали свой энтузиазм на массовом митинге в Чикаго, где прозвучало стихотворение, основную мысль которого можно выразить так: «Отец Авраам, триста тысяч уже идут!»[408]

Тяжелая ситуация грозила стать еще хуже из-за дальнейших грубых ошибок военного руководства. Генерал Мид в мае написал: «Следует ожидать катастроф, пока армией не управляет один выдающийся ум».[409] Линкольну это было хорошо известно, и он с радостью бы доверил ведение военных дел одному человеку, если бы мог найти «выдающийся ум». На самом деле, он мучительно занимался этими поисками на протяжении почти двух лет. Западные армии, в отличие от Потомакской армии, добивались положительных результатов, и его взгляд обратился туда за помощью. Он вызвал с Запада Джона Поупа, где тот одержал несколько незначительных побед, и назначил его командующим Виргинской армией, в которую входили корпуса Макдауэлла, Бэнкса и Фримонта. Одновременно он назначил Халлека главнокомандующим всеми вооруженными силами Соединенных Штатов и определил его штаб-квартирой Вашингтон. Трудно понять назначение Поупа, чьи якобы «замечательные боевые операции на Миссури и в Коринфе оказались как-то не очень подтвержденными». Адмирал Фут «насмехался над его фанфаронством и хвастовством».[410] Назначение Халлека понять легко. Он получил гораздо больше, чем свою долю славы за взятие фортов Генри и Донелсон – и это, а также наступление на Коринф вызвали уважение к нему среди большей части армии и в целом в стране.[411] Примечательно, что не возникло и мысли о трех действительно способных генералах, воевавших на Западе, – о Гранте, Уильяме Т. Шермане и Джордже Г. Томасе, чьи достижения в то время были более значительными, чем у Поупа и Халлека.

Поуп начал свою краткую карьеру командующего бестактным обращением к армии. «Я прибыл к вам с Запада, – сказал он, – где мы всегда видели лишь спины наших врагов… Надеюсь, меня призвали продолжать в том же духе и вести вас на врага. Моя цель – так и поступить и сделать это вскоре». За обращением последовали четыре опубликованных приказа, один из которых был неоправданным и неосуществимым, а три других – необязательными. Ли немедленно начал изучать Поупа.