История Гражданской войны в США. 1861–1865

В Вашингтоне сложилось мнение, что 29 августа Поуп одержал великую победу. «В субботу (30 августа) казалось, что все будет хорошо и весело, – записал Джон Хэй в дневнике, – и мы ложились спать, предвкушая радостное развитие событий на рассвете. Но около восьми утра ко мне пришел президент. Я еще одевался, поэтому он сказал из-за двери: “Джон, боюсь, нас снова разбили. Противник усилился, атаковал Поупа, разбил его левый фланг, он отступил к Сентервилю, где, как говорит, сможет удержать своих людей. Мне не нравится это выражение. Мне не нравится его признание в том, что его людей нужно удерживать”».[413] Сообщения от Поупа поступали действительно тревожные. В одном из них он спрашивал, останется ли Вашингтон в безопасности, если его армия будет разбита; в другом обнаружил свое недоверие к Потомакской армии и недоверие офицеров к нему самому. Макклеллан, который в этот момент находился в Александрии, написал жене: «Не считаю Вашингтон неуязвимым перед лицом мятежников. Если смогу тихо ускользнуть оттуда, отправлю тебе твое серебро».

2 сентября в Вашингтоне было тревожно. Рано утром пришло сообщение от Поупа, который поведал грустную историю о деморализации своей армии и о множестве отставших в ряде полков Потомакской армии. «Если что-то не будет сделано, – продолжал он, – для восстановления духа этой армии, она растает прежде, чем вы об этом узнаете». Президент знал одно средство и, несмотря на сильное сопротивление и резкие возражения, с которыми был готов столкнуться, назначил Макклеллана, который после всей передислокации войск остался без реальной власти, командующим всеми силами, брошенными для защиты столицы. Халлек уже приказал Поупу переместить свои войска к линии оборонительных укреплений; здесь его власть перешла к Макклеллану. Ввиду «великой опасности для Вашингтона» Халлек распорядился, чтобы все доступные силы как можно быстрее были переброшены к столице. Приказ подняться вверх по реке отдали нескольким канонеркам. Они встали на якорь в непосредственной близости от города. В Нэви-Ярд пришел военный пароход. Все клерки и сотрудники государственных и общественных учреждений были призваны под ружье для обороны Вашингтона. В округе Колумбия запретили продажу спиртных напитков в розничной торговле. Это был очень тревожный момент.

Макклеллан, воспрянувший духом после того, как его призвали спасать город, отправился к солдатам. Встретив Д. Д. Кокса, он сказал: «Что ж, генерал, я снова командую». Последовали теплые поздравления. Они поехали дальше верхом, пока не столкнулись с армейской колонной на марше, во главе которой находились Поуп и Макдауэлл. Когда выяснилось, что командование поручено Макклеллану, от головы колонны к ее хвосту «с огромным облегчением» прокатились радостные возгласы. Вдохновленный доверием людей, он ревностно взялся за дело. В течение нескольких дней в полной мере проявился его организационный талант. Он сумел подготовить армию к активным действиям. Линкольн по этому поводу заметил: «Макклеллан трудится не покладая рук. Похоже, давление, которое он испытал на прошлой неделе, его только возбудило».

Однако 2 сентября на совещании кабинета оппозиция Макклеллану только усилилась. Стэнтон, дрожа от возбуждения, говорил сдавленным голосом.[414] Чейз настаивал, что Макклеллан как полководец терпел одни неудачи, что его нежелание скорейшей отправки подкрепления Поупу показывает, что ему нельзя доверять и что «отдать ему командование – все равно, что отдать Вашингтон мятежникам». «Я сказал это и еще больше», – записал Чейз в дневнике. Все члены кабинета, за исключением Сьюарда (которого не было в городе) и Блэра, «выразили общее согласие». Линкольн был расстроен и озадачен: «Он был бы рад освободить это место, но не видел, кто мог бы сделать необходимую работу так же хорошо, как Макклеллан». Чейз заметил, что Хукер, Самнер или Бернсайд могли бы справиться с ней даже лучше.[415]

Президент снова предложил командование действующей армией Бернсайду; тот вновь отклонил предложение, сказав, что не знает никого, кто мог бы сделать больше для армии, чем Макклеллан, даже с учетом сомнений президента и военного министра.

Через два дня, 4 сентября, состоялось очередное заседание кабинета, на котором все присутствующие, за исключением Блэра, единодушно высказались против Макклеллана и были почти готовы осудить президента за восстановление того в командной должности. Утром Линкольн сказал Джону Хэю: «В этом случае Макклеллан действовал плохо, но мы должны пользоваться тем инструментом, который имеем. В армии нет человека, который мог бы устроить все эти фортификационные сооружения и привести наши войска в порядок даже вполовину так же хорошо, как он… Безусловно, он плохо поступил в отношении Поупа. Он желал ему поражения. Это непростительно. Но сейчас он слишком полезен, чтобы приносить его в жертву». В другом случае Линкольн сказал: «Если он не умеет воевать сам, он превосходен в подготовке к сражениям других».[416]